По праву сильного
Шрифт:
Сольвейг, едва удержалась, чтобы не фыркнуть. «Орлы» — элита, они бы так глупо точно не подставились.
— Хродгейр нас вытащил, — подхватил байку третий, коренастый с густой кудрявой шевелюрой, — Я с двумя бойцами бросился к крупняку, надо было попытаться пробить их «Саван». И тут эллины кинули «Пепельный разлом» — заклинание, что разрывает энергоканалы, как граната винный бочонок. Хродгейр, — он кивнул на зализанного, — Успел поставить щит, вложил всё, что мог. Тут и мы с парнями сбили их невидимость.
Усатенький подался вперёд, его глаза были прищурены, словно он видел тот бой.
—
— Бьёрн их строй развалил — кивнул коренастый, — Его выстрелы дали нам время, пока подкрепление не подошло. Тысячник Харальд потом сказал, что мы убили самого Леонида — командира «Орлов». Каждому руку жал, обещал доложить князю.
Блондинка ахнула, её глаза блестели восхищением.
— Самого Леонида? — восхищенно захлопав ресничками, прошептала она, — Против «Орлов Зевса» выстояли?
Ее рыженькая подружка коснулась руки Сигурда, её лицо побледнело:
— Вы настоящие герои, — выдохнула она, — Как в древних сагах!
Брюнетка посмотрела на Бьёрна, её улыбка дрожала от гордости:
— Вам теперь ордена должны дать? — спросила она, — Вы спасли весь рубеж!
— Не за ордена воюем, — небрежно бросил зализанный.
Сольвейг замерла, её ложка застыла в воздухе. Леонид погиб в лесах Пограничья, в жестокой засаде, где эллинский спецназ был почти полностью уничтожен. Умер на руках Учителя. Она была там, видела, как тело Леонида предавали огню по новгородским обычаям. Ярл тогда сказал, глядя как души имперцев взлетают в Ирий вместе с дымом погребального костра: «Отличные воины, и командир у них достойный противник. Такие враги заслуживают хорошего посмертия и тризны по всем правилам». Сольвейг помнила запах дыма, горелого мяса и торжественную тишину, повисшую над лесной поляной.
Тогда каким образом «Орлы Зевса» оказались у «Кровавого холма»? И почему элита имперского спецназа, мастера скрытных операций полезли штурмовать заставу, как обычная пехота. В то же время рассказ студентов был слишком детализированным — «Теневой саван», «Пепельный разлом», взрыв артефакта. Складно врут, выдавая байку, подслушанную у ветеранов, за свои подвиги. Сольвейг фыркнула, не сдержавшись, и покачала головой.
Хродгейр заметил её реакцию, его брови сдвинулись:
— Вы услышали что-то смешное, сударыня? — спросил он, его голос был холодным, но сдержанным, как у человека, привыкшего к дисциплине, — Или сомневаетесь в наших словах?
Сольвейг быстро взяла себя в руки, подавив желание разоблачить юнцов. Она опустила ложку и улыбнулась, её голос был мягким, почти извиняющимся:
— Нет, что вы, сударь, — сказала она, кашлянув для убедительности, — Просто поперхнулась. Вы так интересно рассказываете, что я заслушалась. Прошу меня простить, не
Она слегка наклонила голову, изображая вежливость. Ей жутко хотелось разоблачить хвастунов. Но Учитель не одобрит, если она ввяжется в ссору с аристократами. Тем более у нее есть свое задание, а повод, если разобраться, совсем ничтожный. Просто мальчишки красуются перед девчонками.
Девицы пренебрежительно фыркнули и отвернулась. Хродгейр кивнул, принимая извинения, но его взгляд остался подозрительным.
— Бывает, — буркнул он, возвращаясь к своему бокалу.
Его товарищи переглянулись, их лица смягчились, и они продолжили свой разговор, но уже тише, без прежнего пыла. Их спутницы всё ещё смотрели на них с восхищением. А большего им было и не надо. Сольвейг поймала на себе удивленно-уважительный взгляд офицера с седыми висками. Он сидел со своей дамой через столик от студентов. Заметив, что она обратила на него внимание, он улыбнулся, покачал головой, показав на юнцов, и приподнял бокал, салютуя Сольвейг. Девочка приподняла свой сок, уважительно склонив голову, чем вызвала еще одну теплую улыбку офицера.
Она поднялась, краем глаза заметив, как встали ее сопровождающие, и стремительно вышла из ресторана, не замечая нацеленные в спину взгляды студентов и офицера со спутницей. Её мысли были в трущобах. Убедить беспризорников будет куда сложнее, чем проглотить ложь штабных юнцов.
Через три дня Сольвейг вернулась в трущобы. Все здесь было как всегда. Но что-то не давало девочке покоя. Что-то было не так. Воздух казался тяжёлым, взгляды из подворотен обжигающе-колючими. Степняки подтянулись ближе, тоже почувствовав угрозу.
У склада её уже ждали. Жало, Косичка и Клифт. Прыща, Тощего и Хвоста не было видно. Зато за спинами бывших товарищей маячили чужие фигуры — пятеро в тёмных плащах, с лицами, скрытыми капюшонами. Сольвейг остановилась, сжимая пальцы и активируя кольца.
— Решили? — спросила она у Жала, не спуская глаз с чужаков.
Тот отвёл взгляд, его пальцы нервно теребили железку.
— Чуня, прости. Они заплатили больше.
Сольвейг не успела ответить. Из темноты вылетела сеть, сплетённая с магическими нитями, подавляющими энергию. Она вскинула руку, но сеть накрыла её, прижав к земле. Кочевники бросились вперёд, но было поздно. Шулун успел выхватить магострел, но один из чужаков, быстрый, как тень, вонзил кинжал ему в грудь. Парень рухнул, хрипя и пуская изо рта кровавые пузыри. Отхон и Палак открыли огонь, но их окружили, и через мгновение оба лежали в грязи, истекая кровью.
Сольвейг боролась, её кольца искрили, но магия сети была сильнее. Она видела, как Жало отводит взгляд, как Косичка кусает губы, а Клифт отступает в тень. Похитители, не говоря ни слова, связали её и утащили в темноту.
Она не кричала. Не потому, что боялась, а потому, что знала — ярл найдёт её. А предатели заплатят. Она сама вырвет им ребра и сделает «Кровавого орла». Сольвейг улыбнулась в спрятанное под черной тканью лицо похитителя, грубо стаскивающего со связанных веревкой рук кольца-амулеты. И от этой не детской улыбки, похожей на демонический оскал, мужчину передернуло.