По праву зверя
Шрифт:
Пешком.
Шел по улицам, вслушиваясь в забытые звуки города и в себя самого — незнакомого, но хотелось верить, что не безнадежного. Мне нужно было ощутить твердую почву под ногами, чтобы моя женщина и семья могли на меня положиться. И даже соглашусь на предложение Хауэра — почему нет? Только сначала прижму свою «девочку со скальпелем» к себе на ближайшие несколько месяцев и дам понять, что не выпущу.
Никогда.
61
Я все не могла понять, почему Блейк
— Здравствуйте, Хайди, — пожал он мою руку. — Надеюсь, будет возможность хоть когда-либо дать вам понять, как я рад вас видеть. Карстер.
— Очень приятно, — улыбнулась искренне на столь необычное приветствие.
Блейк, разглядывавший дом за моей спиной, притянул меня к себе. Именно поэтому я почувствовала, как он вздрогнул, когда Карстер добавил:
— Пойдемте, познакомлю вас с семьей.
— Семьей? — замер со мной нерешительно на пороге, будто выставив меня перед собой щитом.
— Семьей, — довольно усмехнулся Карстер. — Помнишь Дану?
— Помню, — напряженно выдохнул Блэйк мне на ухо и взял за руку.
Внутри дом казался старомодным, но не давил своим возрастом. Просторная светлая гостиная смягчалась милыми деталями — россыпью пестрых машинок у камина, стопкой детских книг на диване и котенком, игравшим с клубком на ковре. В вазах нежно пахли мелкие розы, почему-то напоминавшие мне запахом о дожде. Я улыбнулась, едва цепляя настороженные эмоции Блейка кончиками нервов. Он так и держал меня при себе, будто здесь не гостиная, а минное поле.
Расслабился немного, когда мы прошли в сад, собрав по пути все семейство сурового брата: пятилетнего Рейва, двухлетнюю Санну и супругу Дану. Разговор поддерживала в основном я, Блейк будто был погружен то ли в себя, то ли в воспоминания, но Карстер его не трогал. Суровый брат оказался вполне легким и приятным собеседником, умело обходил острые темы, не расспрашивал о том, как и где мы познакомились. Никому не хотелось этого вспоминать.
Все, что хотелось — думать о будущем. Всю прошедшую неделю мы выбирали мебель для дома, обнаружив, что полные профаны в этом деле. В общем, наши комнаты пока что практически пустовали, за исключением спальни. Самая уверенная и первая покупка — кровать — далась нам легко. Потом поняли, что нуждаемся в плотных шторах, так как происходящее на кровати не хотелось никому демонстрировать, пусть мы и жили за зеленой стеной сада. Затем логично пришли к шкафу для вещей, пока что одному. Ночник завершил первую неделю обустройства, оставив нас вполне довольными собой и с надеждой смотрящими в будущую неделю.
— Запоминаешь, что нормальным семьям нужно в доме? — прижал меня Блейк к перилам веранды, пока Дана накрывала столик для чаепития на лужайке.
Я улыбнулась, обхватывая его руки. Взгляд сам прикипел к Рейву, бегавшему по лужайке
— Не ожидал от него такого, — вдруг шепнул мне на ухо Блейк. — Думал, Карстер никогда не заведет семью…
— Почему?
— Он отказался от Даны.
— Зачем? — задохнулась от удивления.
— Не хочу понимать. — И он обжег шею легким укусом.
— Ну, он исправился, видишь…
— Вижу, — с облегчением выдохнул, а до меня дошло.
— Ты что, боялся, что такой же, как он? — я повернулась.
— Так заметно? — Не видела ни разу, чтобы он так смущался. Губы расплылись в улыбке, я обняла его за шею: — Нет… Уже нет.
Его руки сильнее сжались на талии:
— Может, ну его — этот чай? — прорычал мне на ухо Блейк. — Дома ждет такая новая кровать…
— Слушай, ты брата не видел сколько, — выкрутилась я. — Давай, прячь клыки и улыбайся, тебе идет… дядя Блейк.
Вот только не ожидала, что Блейк и правда возьмется за обязанности дяди. Пока мы пили чай, он играл с Рейвом на траве в мяч. Его будто отпустила внутри какая-то болезненная струна, и я улыбалась, глядя на них.
— А вы уже ждете прибавления? — вдруг спросила Дана, когда Карстер направился к сладкой парочке.
Я растерянно открыла рот и смущенно помотала головой. Хотелось сказать, что мы еще не так далеко зашли, но почему-то с губ сорвалось другое:
— У меня не может быть детей, — пожала плечами.
Пусть подумает в следующий раз, приглашать ли меня в свою идиллию, зная, что буду вечно пускать слюни на бегающих по лужайке детишек. То, что, собственно, уже пускаю, стало неожиданным открытием.
Дана смотрела на меня растерянно, потом глянула на Блейка вдалеке:
— Хайди, такие, как я и ты, бесплодны только для людей. — На мой ступор она прокашлялась, вероятно, сомневаясь, имеет ли право о таком говорить. Но, к счастью, решилась: — Каждая спутница прайма всю жизнь считала себя бесплодной.
— Разве? — глухо выдохнула я.
— Сто процентов. Мы же для них — идеальный вариант. А продолжение рода — основное условия. Иначе бы между вами не искрило. — Она осторожно улыбнулась: — Блейк не говорил?
А я понимала, почему он не говорил. Перевела взгляд на мужчин на лужайке. Они стояли рядом, разговаривая о чем-то, а я кусала губы, чувствуя, что не в состоянии сдержать иррациональную эйфорию. Она бежала по венам, разгоняла сердце и вышибала слезы из глаз. Неудивительно, что и Блейк почувствовал. Поймал мой взгляд своим тревожным и направился быстрым шагом в нашу сторону.
Дана дипломатично ретировалась, схватив корзинку с печеньем, а я стерла слезы со щек и виновато шмыгнула носом:
— Прости, эмоции что-то зашкаливают, — заглянула в лицо присевшему на корточки мужчине. — Доктор не говорил, может, со мной что-то еще не так?
Мы долго смотрели друг другу в глаза. Он — настороженно, хмуро, решительно, а я улыбалась все смелее, сбивая его с толку окончательно.
— Говорил, — наконец, сдался он.
Не знаю, как я вообще еще сидела на месте, разыгрывая условное спокойствие. Хотелось смеяться. Глупо, нерационально, сквозь слезы.