По прихоти судьбы

Дженкинс Линда

Горничная проводила их наверх, провела по длинному коридору и открыла двустворчатую дверь.

Беатрис Сторм — седая и столь же внушительная, как ее особняк, — читала книгу, сидя в кровати. На вид она совсем не казалась больной. Напротив, ее зеленые глаза, поочередно оглядевшие всех троих, оказались на удивление живыми.

— Я и не знал, что можно так быстро выздороветь после сердечного приступа, — с иронией заметил Сторм.

— По-видимому, у меня было всего лишь несварение. Я забыла сказать врачу, что положила в

шпинат слишком много красного перца, — ответила женщина, не думая оправдываться. — Где твои манеры, мальчик? Представь меня молодой леди.

Алекс взяла инициативу на себя. Подойдя ближе, она протянула руку.

— Меня зовут Александра Клейтон. Я не так давно познакомилась со Стормом, и мы некоторое время жили вместе.

Седые брови женщины поползли вверх.

— Это новость для меня. Подойдите поближе, детка, дайте мне рассмотреть вас получше. — Старушка рассматривала ее с пристальным вниманием. — Хорошие глаза, хорошая фигура, прекрасные волосы.

— Не хотите взглянуть на мои зубы?

Беатрис Сторм издала короткий смешок.

— Я их уже видела, когда вы улыбались. — Она повернулась к братьям: — Дэниел, я ценю твою помощь, но мне нужен Дункан. Ты можешь быть свободен, но не уходи далеко, я жду тебя к обеду.

— Бабушка, сначала скажи Дэсу, что заманить его сюда под фальшивым предлогом — от начала до конца твоя идея и я тут ни при чем.

— Конечно, это моя идея. Но мне пришлось прибегнуть к твоей помощи, потому что ты один знаешь, где его можно найти.

— Приготовься оплатить счета за звонки, которые мне пришлось для этого сделать.

Старая дама фыркнула:

— Не прибедняйся! Я знаю, какой неприлично огромный гонорар ты получил за последнюю книгу. А теперь ступай. — Проводив Дэниела взглядом до самой двери, она повернулась к Алекс: — Милый мальчик, но, боюсь, большой проказник. Надеюсь, вы не поддались его чарам?

— Ну что вы. — Алекс вернулась к Сторму и взяла его за руку. — Я уже поддалась чарам другого проказника, вот этого. — Она сразу решила быть откровенной с Беатрис.

— В таком случае, детка, надеюсь, у вас достаточно терпения и настойчивости. Вы выбрали нелегкий путь.

— Одна мудрая женщина часто говорила мне, что в жизни не надо искать легких путей. — Алекс процитировала Джозефину. — Думаю, эта задача мне по плечу.

— Если вы двое закончили меня обсуждать, — сквозь зубы процедил Сторм, — то, может, объяснишь наконец, зачем ты меня вызвала?

Беатрис улыбнулась:

— А как же? Конечно. Для разговора нужно время, может, присядешь?

— Я хочу поскорее покончить с этим.

— Вот уж кому терпения явно не хватает. — Беатрис вздохнула. — Ну хорошо, слушай. В последнее время я много о тебе думала. У меня не выходит из головы наша ужасная ссора в прошлом месяце.

— Неужели? Я забыл о ней, как только вышел из твоей библиотеки. После многолетней практики это не очень трудно.

— Не

верю, что ты все забыл. Более того, я не могу поверить, что мои дети и внуки говорят одному из членов нашей семьи такие ужасные вещи. Как они на тебя набросились! А ты, как всегда, стоически терпел оскорбления и не потрудился сказать хоть слово в свою защиту.

— Это тоже дается долгой практикой.

— Вот что я тебе скажу, пришло время покончить с этим идиотизмом. Я предъявляю тебе ультиматум. Пусть я не одобряю поведения остальных, но тебе пора задуматься о своей жизни. Намерен ли ты до конца дней скитаться по свету или все-таки когда-нибудь повзрослеешь и поймешь, что у тебя есть определенные обязательства перед семьей?

Сторм подошел к окну и отдернул занавеску. У Алекс замерло сердце, во рту появился металлический привкус. Она поняла, что кризис достиг решающей точки.

— У меня нет перед этой семьей никаких обязательств. Я нужен им только как мальчик для битья, и это я героически терплю раз в год. Все остальное время я намерен заниматься тем же, чем занимался всегда, — плавать на яхте.

Беатрис покачала головой:

— Дункан, твой дед считал, что у тебя талант морехода, и научил тебя ходить под парусом. Но он никогда не думал, что ты сбежишь в море от реальной жизни, от своих обязанностей.

Сторм круто развернулся, стремительно подошел к кровати и навис над Беатрис.

— В море и есть моя настоящая жизнь, другой я не знаю.

— А что будет, когда ты состаришься?

— Если яхта будет приносить мне хотя бы десятую долю того удовлетворения, что приносит сейчас, я умру счастливым.

— Несносный упрямец! Как ты думаешь, почему я тебе все это говорю? Да потому, что мне не все равно, что с тобой будет!

— Я такой, какой есть, — возразил Сторм бесцветным голосом. — Не жди от меня большего.

— Скажите на милость, какие мы гордые! Упорный труд и щедрость твоего деда позволили тебе самому выбрать путь в жизни. Он основал доверительные фонды для всех внуков, но только ты имеешь право распоряжаться своим свободно, без отчета. Думаешь, эта привилегия дана тебе просто так, ни за что? Открой глаза, мой мальчик.

— Вас всех бесит, что я пустил деньги на покупку «Кривой дорожки». Никому, кроме меня, дед не дал такой свободы. Может, он просто увидел во мне что-то, чего никто из вас не видит?

Беатрис закрыла глаза, словно отчаявшись образумить внука. В то же время на ее губах промелькнула тень улыбки.

— Ты вылитый дед. Неужели тебя не волнует, что гены Энгуса Сторма перейдут к потомкам только через твоих старших братьев?

— Ты всерьез думаешь, что мне есть дело до грядущих поколений? С какой стати?

Сердце Алекс сбилось с ритма. Она положила руку на живот. Беатрис шлепнула внука по руке.

— Если ты об этом спрашиваешь, значит, ты не достоин своего имени.