По прочтении сжечь
Шрифт:
– Среди этих матросов могут быть связные.
– Вполне вероятно. Но выследить их очень трудно.
– А кто из японцев поддерживает с ним связь?
– В загородный домик в Куурау к нему несколько раз приходила одна японка, сейчас устанавливаем ее личность. Возможно, что это просто интимная связь, а может быть, она приходит за бельем. По некоторым данным, она уходила от него рано утром с большими узлами.
– Может быть и то, и другое, - сказал Квта.
– Затем зафиксировано: его аптеку посещает одна молодая японка, студентка
– Как ее зовут?
– Фамилия - Хаями, имя - Марико.
– Красивая?
Баллигант сплюнул в воду:
– Очень хорошенькая. Но вряд ли она любовница аптекаря. Заходит за лекарственными травами для своей бабушки-кореянки. Некоторые данные о ней заслуживают внимания. Ее дядя был известным адвокатом в Японии, выступал на процессах левых. Недавно, после того как побывал в жандармерии, умер. Ему отбили легкие. Наверное, был связан с японскими и корейскими красными. Вот почему связь этой студентки с Ан Гван Су весьма подозрительна. Можно полагать, что кореец связан с советской разведкой и проводит работу по ее заданиям. В Вашингтоне очень заинтересовались этим делом. Гувер приказал не спускать глаз с корейца.
– Следите за ним и за студенткой и предварительно докладывайте мне. Никаких мер без моей санкции не принимайте.
– Но если прикажут в срочном порядке?..
Кита стукнул рукояткой револьвера о борт лодки:
– Сперва мне. Понятно?
– Понятно, - тихо сказал Баллигант.
– Прежде всего вы работаете у меня, и только потом у Сиверза. Это надо помнить всегда.
– Кита посмотрел на ручные часы со светящимся циферблатом. Поворачивайте к берегу, к тому месту, где бассейн для ватерполо.
Лодка мягко врезалась в песок. Кита спрятал револьвер в задний карман брюк, надел перчатки, вынул из пиджака белый пакет, осторожно извлек из него лакированный портсигар и передал Баллиганту:
– Вытаскивайте из портсигара деньги. Здесь двести. И отдельно на подарок дочке - пятьдесят.
Баллигант поклонился, вынул деньги и вернул портсигар Кита. Тот вложил портсигар в пакет и засунул в карман.
– Надо будет у нас тоже ввести это...
– Баллигант усмехнулся.
– На портсигаре остаются отпечатки пальцев вместо расписки. И можно проставить потом любую сумму.
– Любую?
– Кита вытащил пакет из кармана и развернул его. На портсигаре было написано красной тушью: "250 долларов".
– Сумма проставлена.
– Я не вас имел в виду, простите.
– Баллигант приложил обе руки к груди.
– Я просто так... в шутку. Не сердитесь.
– Не надо так шутить.
– Кита тяжело дышал.
– Если бы мы не были связаны работой, я прикончил бы вас как собаку за оскорбление. Я никогда не стану пачкаться, наживаться на таком дерьме, как вы... В следующую среду утром вам позвонят, будут говорить по коду "Февраль".
– Сделав паузу, он смягчил голос: - Берегите себя, желаю скорейшего выздоровления вашей дочке. Я пришлю ей часики, а вы скажете,
– Мне хотелось бы выиграть еще зажигалку...
– протянул с жалобной интонацией Баллигант.
– Пришлось выбросить в воду, а я так привык к ней.
– Я подарю вам другую. Только не в виде револьвера. Эта действовала мне на нервы.
Кита кивнул головой и быстро пошел в сторону двухэтажного дома за трибунами бассейна. Обойдя ограду, он вынул из кармана пальто электрический фонарик и направил свет на землю. За деревьями вспыхнул свет фар, бесшумно подкатила машина. За рулем был Абэ,
– Домой, - скомандовал Кита и сел рядом с шофером.
– Идэ приказал мне прибыть к нему в четыре утра, - доложил Абэ. Наверное, поедет в поселок около аэродрома Белоуз.
– Уже завел там агентов? А как у него дела в городе?
– Я возил его два раза на Ривер-стрит, затем к аэродрому Хикэм. А на прошлой неделе он ездил к Канеохэ, там у него тоже есть кто-то.
– Значит, в первую очередь расставляет людей около аэродромов. Готовится к наземным мероприятиям.
– А Сугимото должен был действовать около аэродрома Эва.
– Какой Сугимото?
Абэ сделал удивленное лицо:
– Не читали? Его нашли мертвым.
– Этот Сугимото? Значит, он был связан с Идэ?
– Да. На прошлой неделе Идэ сказал мне, что Сугимото ненадежен, и предупредил через меня хозяина китайского ресторана напротив таможни. Затем он приказал мне заехать за Сугимото и привезти его ночью к воротам парка Капиолани. И больше я его не видел.
– Шанхайские приемы. Не может отвыкнуть. А с Хаями Марико встречается?
– Он уже был у нее дома, познакомился с мамашей. Я возил какие-то книги, которые Идэ достал для нее. А самой Марико он поднес целый мешок японских целебных растений. Она, кажется, хочет писать научный труд о старинной восточной медицине. Наверно, ее тоже прикончит.
– А может быть, и нет. Обо мне спрашивает?
– О вас нет, а о Моримуре несколько раз спрашивал.
– Смотри, ничего не говори. Ни слова о том, что видишься со мной. И насчет моих дел с Баллигантом. Если проболтаешься... выдам со всеми потрохами Баллиганту. Я ему сообщу, почему умер тот полицейский, и представлю доказательства.
Абэ замотал головой:
– Ничего не скажу.
Он вдруг круто затормозил. Кита чуть не ударился лицом о ветровое стекло. Машина уперлась в кусты папоротника.
– Болван!
Кита ударил Абэ кулаком по голове. Абэ поклонился:
– Простите. Не хотел давить кошку... она черная.
– Ну и что?
– Черные кошки после смерти мстят. Это точно.
Они поехали дальше.
– В тот раз, когда везли того китайца, помните?
– продолжал Абэ.
– Мы раздавили черную кошку, и через два дня китаец утонул. Кошка отомстила.
Кита погладил нос и усмехнулся.
– Чуть не расплющил.
– Немного погодя он спросил: - А сейчас раздавил?