По прочтении сжечь

Ким Роман

– Нет, выскочила из-под колес. Еще бы секунда, и...

– Насчет сегодняшней поездки Идэ сообщи мне завтра. Достал билет на воскресный бейсбольный матч?

– Не успел.

– Хочешь пойти?

– Конечно.

– Я дам тебе свой билет.

Абэ поклонился, приложив лоб к рулевому колесу. Кита приказал остановить машину недалеко от памятника королю Камехамеха и пошел пешком в генконсульство.

28 ноября

Письмо Марико встревожило Уайта. Она сообщила, что Акино встретил ее на улице и сказал, что тот женьшень, который она недавно дала одной знакомой японке, оказался

ядовитым - японка умерла по возвращении на родину. Если японская полиция известит об этом американскую, могут возникнуть большие неприятности. Марико купила женьшень в аптеке корейца, но к ответственности могут привлечь не только аптекаря, но и ее. Акино прозрачно намекнул, что это дело он может уладить. Зато она в свою очередь должна помочь ему, когда это понадобится. Поведение Акино кажется ей странным.

Марико просила дать совет. Уайт показал письмо Донахью. Тот заявил:

– Явный шантаж, готовит вербовку. Твоя красотка в опасности. Если только не врет.

– Что же ей посоветовать? Только не шути, дело серьезное.

Подумав немного, Донахью ответил:

– Я хорошо знаю начальника морской контрразведки в Пёрл-Харборе капитана второго ранга Уолша. Могу радиотелефонировать ему, чтобы он попросил Эф-Би-Ай взять этого японца под наблюдение.

– Но тогда и за ней начнут следить. Нельзя ли сделать так, чтобы она осталась в стороне?

– Я попрошу Уолша действовать самым деликатным образом. Так, чтобы твоя косоглазенькая наяда ничего не заметила.
– Донахью пристально посмотрел на Уайта.
– А ты не думаешь, что это начало комбинации против тебя?

– Против меня?

– Может быть, она хочет втянуть тебя в эту историю?

– Какая чепуха! Я за нее ручаюсь.

– Никогда нельзя ручаться за женщин, а тем более за азиаток. Я боюсь, что она - японская Мата Хари.

Уайт рассердился:

– Я жалею, что показал тебе письмо. Обратился к тебе, как к другу, а ты...

– Ну ладно, не кипятись.
– Донахью погладил Уайта по спине.
– Будем считать, что она чиста, как белая лилия, и не имеет пока отношения к японской разведке. Я сейчас позвоню Уолшу и попрошу взять ее под защиту. Как ее зовут? Я плохо запоминаю их дурацкие имена.

– Хаями Марико.

Донахью пошевелил губами и кивнул головой:

– Постараюсь запомнить.

Вечером того же дня через Т-бюро прошла телеграмма из Токио, адресованная генеральному консулу в Гонконге.

"№ 111

"Ввиду крайнего обострения японо-американских отношений просим присылать без определенной периодичности донесения о военных кораблях, стоящих на рейде Пёрл-Харбора, но не реже двух раз в неделю. Как вы уже, наверное, поняли, необходимо обращать особое внимание на сохранение секретности нашей переписки".

Телеграмму перевел Пейдж. Проверив ее и поставив в углу свои инициалы, Уайт сказал Пейджу:

– Донахью нет, его куда-то вызвали вместе с Макколла. Иди с этой "магией" прямо к Уилкинсону. Пусть включит ее в экстренную сводку.

Пейдж сел за свой стол и стал перекладывать словари и справочники. Потом снял очки и смущенно буркнул:

– Иди сам, Ник. Не люблю ходить к нашему боссу. Чувствую себя

кроликом перед гремучей змеей.

Уайт укоризненно покачал головой:

– Мне рассказывали, как ты провел одно дело в Кантоне под видом контрабандиста. Японцы тогда могли преспокойно пристрелить тебя, но ты не струсил. А тут боишься?

Пейдж молча пожал плечами. В это время явился Гейша. Он принес самую свежую "магию" из дешифровального сектора. Макколла приказал перевести ее вне очереди.

– А почему Макколла считает, что она такая экстренная?
– сердито спросил Пейдж.
– Он же не знает японский.

– Я перевел ему несколько последних слов, - признался Гейша.
– В конце сказано: "сверхэкстренное извещение".

– Наверное, опять напутал, - процедил сквозь зубы Пейдж.

Гейша провел пальцем по животу - сперва горизонтально, потом по вертикали.

– Клянусь самурайской честью: не напутал.

Уайт перевел телеграмму сам. Он провозился с ней долго, потому что в тексте были искажения - надо было переводить очень осторожно. Закончив перевод, Уайт приоткрыл окно и с наслаждением вдохнул прохладный воздух. Шел дождь, уже начинало темнеть. Пока Пейдж перепечатывал начисто перевод телеграммы, Уайт стоял у окна и смотрел на белую стену морского госпиталя на той стороне улицы. Из-за стены торчали голые деревья.

– Безобразие, - прошипел Пейдж.
– Телеграмма от восемнадцатого ноября, а ребята Сэффорда расшифровали ее только сегодня.

– У армейцев еще хуже, - сказал Гейша.
– Полковник Сатлер совсем растерялся. У них столько накопилось... Возятся еще с октябрьскими.

– Потому что расшифровывают все подряд, - заметил Пейдж.
– Надо же делать отбор - пропускать в первую очередь наиболее важные, а сводки о китайских фронтах, присылаемые из Токио, и отчеты о банкетных расходах можно откладывать пока в сторону.

Гейша развел руками:

– Тогда я должен сидеть там с утра до вечера и заниматься сортировкой "магии".

Он взял у Пейджа перепечатанный текст, пробежал его глазами и зачмокал губами:

– Потрясающая штука! Наверху обалдеют от восторга.

Текст телеграммы был таким.

"Из Токио, от министра иностранных дел

Послу в Вашингтоне

18 ноября

№ 2353

Относительно передачи по радио специального сообщения в случае чрезвычайного положения.

В случае возникновения чрезвычайной ситуации (угрозы разрыва дипломатических отношений с вами) или прекращения международной связи в коротковолновую радиопередачу последних известий на японском языке будут вставлены следующие фразы: если, речь будет идти об отношениях между Японией и Америкой - "восточный ветер, дождь", между Японией и Советским Союзом "северный ветер, облачно", между Японией и Англией - "западный ветер, ясно".

Этот сигнал будет дан в середине и в конце прогноза погоды, передаваемого по коротковолновому радио. Фраза будет повторена дважды. Услышав эту радиопередачу, вы должны немедленно уничтожить шифры и прочие документы. Сообщение держать в строжайшем секрете. Передаем в порядке сверхэкстренного извещения."