По прозвищу «Сокол». Том 3
Шрифт:
Считать не хотелось из-за взявшейся за меня всерьёз головной боли. Будь здесь наш полковой доктор, намекнул бы на разыгравшееся давление. Я предпочёл заглушить и боль, и его ненужные советы парой таблеток нимесулида.
Полегчало не сразу, лишь после того, как поплескал холодной водой в лицо. Тело просило ванных процедур, идущий от меня дух словно вопрошал, как давно я принимал душ?
Заглянул на кухню. Чёрная тень, словно полуночная крыса, метнулась за мной следом. Чуть не поддел её ногой спросонья, но понял,
И словно все коты мира, она снова голодна. Глядя на меня внимательными зелёными глазами, издала громкий мявк.
В миске лежали вчерашние остатки корма. Включил свет, прищурился и улыбнулся. Вместо каштановых комочков лежала одинокая дробинка в виде рыбки, Оксанка вставала посреди ночи покормить нашу прожору!
Или это я сам, просто не помню, как вставал. Лунатизм после гибернационных капсул, морфические процессы, или как там Оксанка говорила?
Двинул в сторону её комнаты. Ещё вчера наглухо закрытая дверь была приоткрыта. Это знак к примирению?
Внутри был зажжён свет. Надеялся застать её сидящей на кровати в глубоких раздумьях молчаливую, словно куклу, и столь же неподвижную, ждущую моих слов. Хоть каких-нибудь.
Толкнул дверь, делая шаг в царство своей дочери. Там оказалось пусто, словно её никогда и не было. Страх принялся щекотать ступни, настырно шепча в уши, что она попросту ушла. Собралась, забрала вещи. Ровно так, как ты и боялся…
Вещи были на месте. Может, вышла погулять, проветриться? Или пошла за продуктами?
Мне бы тоже не помешало размять ноги, не дело весь день валяться на диване. Пока одевался, включил телевизор, велел системам умного дома фильтровать информацию. Те настырно пытались впихнуть в подборку последние изыскания в области медицины и собирались пугать страшилками про суперангину. Я же надеялся услышать что-нибудь про штурм склада. Попалась лишь одна новость, да и то позавчерашняя.
Решил прослушать, но не узнал ничего нового, вздохнул и поспешил на улицу. Удача была на моей стороне: в каморке Мегеры горел свет, но она не обратила на меня внимания.
Следующая мысль, ударившая мне в голову, была похожа на попытку суицида.
– Меге… – начал я и вдруг понял, что не знаю её имени. А ведь было же в том заявлении. Память взвилась ужом. – Римма Петровна.
– Юрьевна, – она поправила меня с видом оскорблённой королевы. Выше, наверно, носа уже и не задрать. Я кивнул, принимая её правку, запоздало удивился, что не кинулась на меня как обычно.
Вошла в ремиссию?
– Да-да, Римма Юрьевна, всё так. Вы тут не видели девушку? Светлые волосы, невысокий рост.
– Не слежу за шлюшками всяких наркоманов. А что, потерял? – такую хищную улыбку, да к Нине на стол, психолог бы многое рассказала о характере вахтёрши.
У меня от злости сжались кулаки.
– Это моя дочь.
Холод моего голоса достиг адресата, и старуха поняла, что не
Только этого мне сейчас и не хватает.
Мегера сглотнула, спросила.
– Это такая, что всегда здоровается со мной? Добрая? Твоя дочь!? – как будто у меня сплошь должны были пьяницы да наркоманы получаться. – Видела Оксаночку. Вышла часов в пять. Подумать только, такой цветок и у такого… отродья!
Дальше слушать не стал, побоялся утонуть в исторгаемой старухой желчи.
Пять часов. Три часа где-то колобродит, это по холоду-то? Куда её черти понесли и зачем?
Первым делом набрал номер, почуял себя идиотом, забыл, что она оставила свой телефон. Хитрая, знала, что буду звонить. Или она это случайно?
Мозг подкидывал идеи одна страшнее другой. Жаль, при мне не было её фотографии. Здравый смысл, проснувшись, норовил мне стукнуть по темечку, девчонка-то уже взрослая, сама за себя отвечает. Да и мало ли какие у неё могут быть дела?
Бальзамом на душу не стало, но всё же успокоился, выдохнул. Зашёл в магазин, побродил между полок. Хотел задать кассиршам тот же вопрос, что и мегере, поперхнулся, вспомнив, как добывала в последние дни информацию Жаклин.
Она всего лишь дримейдж, и всё же чуть не наделал глупостей. Размяк я с Оксанкой, вернулся к человечности. Упрекнул самого себя как будто за что-то плохое.
– Булка, что-то ещё? – кассир пробила покупку с ленты, вздохнула, глянув куда-то в сторону. Я кивнул, полез в карман за картой. Уже на улице вскрыл блистер, шумно зашуршала упаковка. Белая плоть выпечки ждала первого укуса.
– Велик Великанск, да весь как на ладони, – знакомый голос окликнул со спины, я обернулся. Нина давила из себя улыбку. От трескучего, витающего в воздухе новогоднего мороза у нас обоих слезились глаза. Вот так встреча…
Смахнул с лавчонки снег, почуял себя старым дедом. В детстве обещал самому себе не плюхать зад на поставленные для стариков лавки, всегда быть на ногах. Сейчас тело требовало больше покоя, чем десять лет назад.
Обледенелая деревяшка жгла холодом кожу даже сквозь штанины, трудно было представить, каково Нине.
Психолог на такие мелочи не обращала внимания.
– Значит, ушла? Собралась поутру и исчезла? Не оставила никаких записок?
Рассказал ей обо всём в едином порыве, а теперь корил себя за словоохотливость. Нина выглядела довольной, словно ухвативший добычу коршун. Воображение не жалело красок, рисуя подобный обрз. Я отчаянно гнал его прочь, ждал от неё совета, предложения, просто (доброго человеческого) слова.
На последнее эта маленькая заноза как будто была не способна.
Вздохнула, набрав побольше воздуха в миниатюрную грудь, удручённо выдохнула.