По пути Синдбада
Шрифт:
— Я хочу жениться на девушке из этой семьи, — отведя глаза в сторону, сказал он. — Но на это требуется разрешение капитана.
Только тут я заметил, что Мусалам прифрантился, надев новые штаны и рубашку и приведя в порядок усы и прическу. Похоже, он и впрямь собрался жениться. Но когда он успел познакомиться с девушкой и договориться с ее родителями? «Сохар» стоит в Бейпоре всего несколько дней, а команда весь день проводит на корабле. Я отпускаю людей на берег лишь вечером.
— Расскажи мне о семье девушки, на которой ты собрался жениться, — попросил я.
— Я повстречался с этими людьми в городе. Вполне приличные люди, исповедуют мусульманство. Они пригласили меня к себе. Я уже несколько вечеров ужинаю у них. Они бедны, но оманцев с удовольствием принимают.
— А зачем ты спрашиваешь у меня разрешение на женитьбу?
— Таков порядок — мне сказали об этом мои товарищи. Если моряк хочет жениться, капитан должен дать на это согласие. — Сделав паузу и снова отведя глаза в сторону, Мусалам, понизив голос, продолжил: — Чтобы жениться на этой девушке, мне необходимо дать деньги ее семье. Капитан, вы не дадите мне в долг?
— А сколько нужно?
Пожав плечами, Мусалам тихо ответил:
— Сколько дадите.
Ответ поставил меня в тупик. Откуда мне знать, сколько стоит невеста? Но тут я вспомнил, что недавно у Мусалама родилась дочь, а значит, есть и жена.
— А что ты скажешь своей жене, вернувшись в Оман? — спросил я. — Разве она не рассердится, узнав, что ты завел вторую жену?
— Вернувшись в Оман, я преподнесу ей подарок, и она будет довольна. А если мне удастся перевезти свою вторую жену в Оман, то первая должна только обрадоваться. Вторая жена будет готовить, стирать, ходить за детьми, и первой жене будет гораздо легче вести хозяйство. А когда моя первая жена постареет, вторая станет за ней ухаживать.
— А сколько лет девушке, на которой ты собрался жениться?
— Пятнадцать.
— А когда ты привезешь свою вторую жену в Оман, она поселится в твоем доме?
— Конечно, — гордо произнес Мусалам. — У меня большой четырехкомнатный дом, недавно построенный. Когда я вернусь домой, проведу электричество.
Похоже, Мусалам все продумал и твердо решил жениться. Повлиять на его решение я не мог, но все же не оставил мысли урезонить его.
— Мусалам, ты, наверное, знаешь, что перевезти индианку в Оман — хлопотное и сложное дело. Следует получить специальное разрешение, которое напрямую зависит от наличия у тебя солидного счета в банке. Ты должен кормить жену, и власти захотят убедиться в твоей состоятельности.
— Видимо, так и есть. — Мусалам кивнул. — Надо иметь тысяч двадцать риалов.
— А если у тебя не окажется таких денег?
— Тогда жена останется здесь, а я буду ей посылать деньги на содержание из Омана.
— Сколько?
— Не так много. Сто пятьдесят рупий в месяц. Жена-индианка стоит недорого.
— А если ты не сможешь посылать жене деньги, что тогда?
— Через три года она сможет опять выйти замуж, а до той поры будет ждать.
Средневековые географы рассказывают о том, что арабские моряки, посещая Мальдивские острова, часто женятся на местных девушках своей веры. А Синдбад-мореход, насколько я заключил, прочитав рассказы о его путешествиях, находил себе жену чуть ли не в каждом заморском городе, куда заносила его судьба. Да я и сам столкнулся с этим явлением: у Джумаила нашлась жена в Бейпоре, а у Худайда, помогавшего мне строить корабль, нашлась жена в Каликуте. Арабы издавна торговали с Малабарским берегом Индии, и многие моряки женились на индианках, что поощрялось местными мусульманами. Их не смущало то, что их дочь выйдет замуж за моряка, который, отправившись снова в море, может и не вернуться. Наоборот, индийские мусульмане были довольны тем, что их дочери нашелся жених с Аравийского полуострова, одного из оплотов магометанства. Женитьба араба на индианке мусульманского вероисповедания стала обычаем, имеющим свои правила. Если муж долго отсутствует и от него нет никаких известий, покинутая жена может выйти замуж вторично. В то же время мусульмане могут иметь четырех жен, если в состоянии их прокормить, и я был уверен, что Мусалам, порядочный человек, не злоупотребит своим положением и не оставит свою вторую жену. Поговорив со мной, Мусалам решил, что я не возражаю против его женитьбы.
В тот же вечер он вместе с невестой предстал перед местным кади [45] ,
45
Кади — духовное лицо у мусульман.
Я как в воду глядел. В последующие несколько дней почти все оманцы (исключение составил Камис-полицейский) уведомили меня, что хотят вступить в брак. Один за другим они подходили ко мне и просили тысячу рупий, а Джумаил позволил себе заикнуться даже о большей сумме: он собирался не только жениться, но и рассчитаться с родственниками оставленной им в Каликуте жены. Правда, он с радостью сообщил, что та женщина, не дождавшись его возвращения, вышла замуж во второй раз, и потому неустойка за невыполнение им супружеских обязательств не очень значительна. Однако эта радость меня не тронула, и я дал Джумаилу, как и другим, тысячу рупий, посчитав неразумным оплачивать предосудительные поступки, к которым отнес прекращение мужем супружеских отношений.
Деньги сделали свое дело, и оманцы женились один за другим. Колебался один Салех, нерешительный по натуре. Он несколько дней советовался с товарищами, выспрашивая у них, хороша ли его невеста. В конце концов стенания Салеха всем надоели, и оманцы, вынудив его приодеться, отвели в дом невесты, а оттуда к местному кади, надо думать, весьма довольному наплыву брачующихся. К сожалению, нерешительность Салеха не оказалась беспочвенной, что лишний раз подтвердило, что брак — дело серьезное и что этот вопрос решать следует самому. Салех провел с женой ночь, а поутру не нашел ее — она сбежала, прихватив с собой тысячу рупий. Естественно, после этого Салех долгое время пребывал в подавленном настроении, усугублявшемся бестактностью его земляков, допекавших его вопросом: «Ну, и где же твоя жена?»
После того как мы облегчили судно и оставили несколько человек охранять перенесенное на берег имущество, пришла пора кренгованию. «Сохар» отбуксировали к южному берегу, после чего во время прилива с помощью блоков и тросов мы вытащили судно на берег, а во время отлива завалили корабль набок и принялись очищать днище от наслоений: ила, водорослей, моллюсков и морских уточек. Работе, как зачастую это бывало, помогала дружная песня. Впрочем, работа оказалась менее трудоемкой, чем я ожидал: наслоения отделялись вместе с покрытием из смеси бараньего жира и извести, которое еще в Суре мы нанесли на днище, чтобы его защитить от посягательства древоточцев. Дерево под покрытием оказалось неповрежденным, а вот специально пришитые к днищу несколько досок, не защищенных покрытием (я хотел проверить, что с ними станет), были сплошь источены древоточцами, оставившими на них сетку отверстий с иголочное ушко. Некоторые доски были настолько источены, что ломались руками, как вафли.