По пути Синдбада
Шрифт:
После этого один из матросов (чаще всего Салех) подавал конец тяжелого троса, служившего для управления фотом. Этот трос перемещали на другой борт корабля и там закрепляли. Удостоверившись, что проблесковый огонь на топе фот-мачты показывает, что тросы бегучего такелажа занимают свои места, матросы начинали потравливать тросы, контролировавшие угол наклона рея, в результате чего рей снова принимал наклонное положение, но только по другую сторону мачты. После того как рей принимал нужный угол наклона, матросы бросались к шкоту и ставили фот в нужное положение. В то же время другие матросы укрепляли тросы бегучего такелажа, перемещая бизань в противоположное направление и подымали кливер. На всю операцию уходило около получаса. Но приходило время, и ветер снова менял направление на обратное, и тогда приходилось снова менять положение фота-рея.
Плавание
Только в штиль плавание на «Сохаре» не представляло опасности. В любую другую погоду даже трос, болтавшийся на ветру, мог нанести серьезную травму. Даже кливер — носовой платок в сравнении с фотом — и тот, когда судно шло круто к ветру, норовил, полощась, издать хлопок, «волна» от которого доходила до фока-шкота, ударявшего в этом случае по планширю со звуком пистолетного выстрела. Однажды, когда фока-шкот был недостаточно закреплен, он выскочил из крепительной утки, разметав, словно спички, полуторадюймовые нагели, а саму массивную утку бросил на палубу, уподобив ее грозному книппелю [54] .
54
Книппель — снаряд, состоящий из двух ядер, соединенных между собой железным стержнем; употреблялся для повреждения рангоута и такелажа парусных кораблей противника.
Но как ни осторожны были наши матросы, без травмы не обошлось. Однажды при перемещении фота-рея Джумаил не сумел вовремя увернуться, и его ногу прижало комлем к планширю, в результате пострадало бедро. Джумаила вылечили оманцы. Они приготовили на огне месиво из соли и фиников, наполнили этой массой тряпицу и наложили припарку на покалеченное бедро. Через неделю Джумаил ходил не хромая.
При сильном ветре на кораблях арабской постройки заменяют фот маленьким парусом, а не подтягивают паруса к реям, как это делают на европейских судах. Замена фота на другой парус представляет собой сложную операцию, особенно при сильной килевой качке. Впервые мы ее провели, когда обогнули мыс Коморин, южную оконечность полуострова Индостан. Дул шестибалльный ветер, корабль кренился, нос зарывался в воду, короткая волна, детище Уэджской банки, мимо которой мы проходили, захлестывала шкафут. Я счел разумным заменить грот.
Опустить грота-рей было не очень сложно: он опускался своим собственным весом. Поэтому только два человека занялись этой работой. Они мало-помалу травили толстенный фал, чтобы рей не грохнулся, как гильотина, на палубу. А вот для того чтобы опустить и снять фот, да еще так, чтобы он не порвался, требовались усилия почти всего экипажа, большая часть которого и расположилась вдоль леера на подветренной стороне. Огромный парус постепенно опускался вместе с рангоутным деревом, как шатер нависая над головами. Но вот этот «шатер» оказалось возможным достать руками, и матросы повисли на нем, опуская парус все ниже и ниже. Время от времени ветер надувал парусину, и тогда людей отрывало от палубы. Но в конце концов парус все-таки опустился, его отвязали и унесли в трюм.
После того как к рею привязали маленький парус, несколько самых дюжих матросов уселись на палубе, как гребцы на восьмерке, и по сигналу Эйда, хлопнувшего в ладоши, завели хоровую песню и под это помогавшее в работе сопровождение стали выбирать фал, поднимая рей к топу грот-мачты. Тем временем Джумах, заняв место на баке, контролировал перемещение комля рея, который во время подъема высоченного бруса опасно елозил по палубе. Работе помогали Камис-полицейский и Абдулла. Они взобрались на нижний блок и, ухватившись за фал, способствовали
Жизнь арабских моряков сопряжена со смертельным риском. Половина оманцев — членов моего экипажа попадала в кораблекрушения. Корабли, на которых ходил Джумах, бывало, тонули; Салех провел в море два дня после кораблекрушения, уцепившись за обломок судна — ему повезло: его подобрал другой корабль. Едва не погиб и Камис-полицейский, когда его рыболовное судно пошло ко дну; его спасли, а вот брат его утонул. Камис-флотский пережил потрясение еще в детстве. Он был вместе с братом (тоже ребенком) на борту небольшого дау прибрежного плавания, когда судно попало в жестокий шторм. Опасаясь за жизнь детей, моряки сумели их высадить на безлюдный песчаный берег, укрыв от ветра между барханами, а сами вернулись на дау, надеясь его спасти. Попытка успехом не увенчалась — дау пошел ко дну. А вот детям все-таки повезло: их нашли бедуины и вернули домой.
Когда арабские мореходы шли от Малабарского берега Индии на юго-восток, первой землей, открывавшейся им на линии горизонта, являлся Адамов пик на острове Шри-Ланка (который арабы называли островом Серендиб). Своим названием этот пик обязан мифу, бытовавшему на Востоке: Адам, после того как его изгнали из Рая, сделав свой первый шаг, ступил на высокую гору, оставив на ней свой след. Следующий отпечаток ноги Адама до потомков дойти не мог, ибо шаг его был настолько широк, что с горы изгнанник из Рая шагнул прямо в море. «Наши моряки могут видеть Адамов пик еще на расстоянии девятидневного перехода до острова, — писал арабский хронист IX века, — и пик этот служит прекрасным ориентиром».
Шел второй день после того, как «Сохар» обогнул мыс Коморин, южную оконечность полуострова Индостан, держа курс на юго-восток. Поверхность моря и здесь оказалась достаточно загрязненной: повсюду виднелись разливы нефти — видно, многие корабли промывали здесь танки. В этот день 21 января мы дружно глазели вдаль, стараясь увидеть Адамов пик, священную гору, где, как говорят, над ее остроконечной вершиной мерцают призрачные огни, свидетельствуя о святости места. Однако над морем стояла дымка, и пик нам увидеть не довелось. А затем «Сохар» отклонился от курса, и берег острова нам открылся высоким холмом — Стогом сена, как зовут его моряки. «Сохар» прошел вдоль берегов Шри-Ланки и на следующий день бросил якорь в гавани Галле.
Серендиб (так арабы называли Цейлон, получивший с недавних пор название Шри-Ланка) послужил образованию в английском языке слова «serendipity», что значит «дар счастливых открытий», и остров Шри-Ланка действительно стал для нас счастливым открытием. Мы провели здесь почти месяц, и это было время, которое я впоследствии с удовольствием вспоминал.
Оказавшись на Шри-Ланке, наши морские биологи задались целью определить, какое число дюгоней осталось в водах у северо-восточного побережья этого острова. Дюгони (или морские коровы, как их еще называют) — крупные водные млекопитающие, которые в прежние времена водились в немалом количестве во многих южных морях. Еще тридцать лет назад большие стада дюгоней наблюдались в Полкском проливе [55] , представлявшем собой для них идеальное пастбище, богатое водяными растениями, идущими в пищу этим животным. Но, как установили наши ученые, популяция дюгоней в Полкском проливе значительно сократилась. Биологам попались на глаза всего лишь две морские коровы, но и те, заметив людей, тотчас ушли под воду, проявив несвойственную им ранее осторожность. Число дюгоней значительно сократилось, прежде всего по причине того, что в ареале их обитания теперь процветает рыболовный промысел, в результате чего эти животные стали гибнуть, ибо запутывались в сетях и в скором времени задыхались. К истреблению дюгоней привела и охота. На этих животных охотятся из-за мяса, кожи и жира. Если еще недавно популяция безобидных дюгоней, обитавших в проливе между Индией и островом Шри-Ланка, достигала нескольких тысяч особей, то теперь в этом районе, как определили наши ученые, этих животных от силы две сотни.
55
Полкский пролив — пролив между Индией и островом Шри-Ланка.