По рукам и ногам
Шрифт:
– Пошел к черту… – тихо выдавила я.
Кончики пальцев медленно вниз скользнули по моей щеке, а потом его Ладонь сжалась на горле.
– Ладно, можешь-можешь, пусти – прохрипела я, потому что все попытки вывернуться закончились провалом, а ситуацию спасать как-то надо было.
– Знаю я, – Ланкмиллер выпрямился, – все это бесполезно, отдам тебя Генриху, он с этим лучше справиться. Что? Что ты так смотришь? – ткнул меня носком ботинка в бок.
– Не надо, можешь доверять, правда. Я не сбегу… – какое же унижение, а…
–
Лучше б ты ее раньше нашел.
Я сидела, насупившись, громко и тяжело дышала.
Зубы уже скрипели, нельзя их так крепко стискивать.
– Хочешь, буду держать тебя в подвале, подальше от искушений? – участливо спросил Кэри. – Запомни, где бы ты ни оказалась, у тебя на волю надежды нет.
Обещанное бордель-кафе – помню.
– Держи, где пожелаешь, ты же хозяин, – глухо отозвалась я с пола, рукой пытаясь нащупать паспорт.
– Так меня ненавидишь по-детски, – он присел напротив и растрепал мои волосы, с неожиданной простотой изучая взглядом, – это даже умиляет. Ладно, поверю тебе на слово, не буду прибегать к помощи Генриха. Не хочешь ведь?
По-детски? Да меня трясет.
– Не хочу, – буркнула я.
Ланкмиллер отпустил из своего кабинета, сообщив, что разбудит завтра пораньше. Придется ни свет ни заря тащиться к нему в кабинет. Сам гардероб обещал подобрать, который ему нравиться.
Тщательно сдерживая желание биться головой об стену, я отправилась в столовую.
========== Часть 17 ==========
Ну куда такая рань? Куда, Ланкмиллер, паскуда?
Солнце еще не встало, поэтому, за окнами кабинета плавала пока мутно-сиреневая жижа, сквозь которую даже очертания деревьев толком-то не проглядывались.
Я зевала, еще ни на что не реагируя, сидя в одном страстно-ненавистном полупрозрачном облачении на маленьком стуле без спинки и с подушкой сверху. Наверняка он назывался как-то по-особому, но я не помнила, помнила только, что таких у тумбочек с косметикой обычно ставят. Перед которыми еще зеркало.
Волосы торчали вперед и назад. И вообще дыбом. Попытки их пригладить закончились тем, что в прядях застряли пальцы. Я чудищем была мрачным, злобным и лохматым. Засыпающим.
– Кого-то я предупреждал ложиться пораньше, – раздраженно фыркнул Кэри, облокачиваясь на стол и тыкая что-то в своем телефоне.
Вообще-то он не так сформулировал. Но все же. Другое дело, что я не послушала, да и толку от этого было бы…
– Уснуть не могла долго… – огрызнулась я.
– По причине? – Ланкмиллер не со мной был в комнате, а сознанием в контактах телефона своего, что-то сосредоточенно там выискивая.
– По причине бессонницы. На почве недоедания, – знала, что не слушает.
Если оно так и правда
Когда мы уже поедем? Может, хоть в машине отосплюсь.
Кэри-то хорошо, он-то, небось «пора-аньше лег». Свежий, бодренький и… о-о, даже побрился, на секунду заставив задуматься, что так ему больше идет. Но потом я убедила себя, что это последнее, что меня заботить должно и успокоилась.
В кабинете повисло сонно-ожидательное молчание, нарушаемое моим мерным сопением, которое меня же и убаюкивало. О недосып, все муки Ада. В бордель-кафе даже не так тяжело было. Сейчас, наверное, все от болезни. Я приду в норму со временем и оправлюсь.
– Может, кофе тебе? – Кэри так это протянул, будто враз понял всю безысходность моего положения.
– А? – я встрепенулась и даже головой потрясла.
Ланкмиллер только выдал обреченное: «У-у-у…» и стукнул по звоночку на столе. И двух секунд не прошло, как в кабинет уверенной твердой походкой вошла служанка, которую я несколько дней назад прозвала гренадершей. Она вытянулась по стойке смирно и хорошо поставленным голосом подобострастно поинтересовалась:
– Что вам угодно, господин?
– Мокко, – коротко бросил Ланкмиллер и гренадера сразу выскочила.
Я оживилась, всегда плохо разбираясь в сортах и разновидностях кофе. Это что это он такое заказал?
– Это эспрессо с молоком и какао. Сверху – взбитые сливки, – пояснил Кэри с таким выражением, что сразу ясно стало: очевидные вещи ему сообщать не очень-то нравится.
Но зато, какой проницательный, все сразу по лицу понял.
Когда кофе принесли, я чуть было замертво не свалилась со стула. Черт. Возьми. Запах. Ничего лучше в моей жизни не было.
Ланкмиллер сдержанно поблагодарил, когда высокий прозрачный стакан водрузили на стол. Я встала и почти на цыпочках подкралась к нему. Протягивало просто неудержимо.
– Ох-х… – так и зависла над неподражаемым напитком, как коршун над добычей. Кэри недоуменно приподнял брови.
– Запах… Он восхитителен… – тихо простонала я.
– Знаю. Сложно не согласиться, – он снова уткнулся в свой телефон, только сказано это было искренне.
– Ты сам-то любишь кофе? – я с прелести своей перевела на него вопросительный взгляд. Ланкмиллер кивнул. – А чего себе не заказал?
– Я… – он осекся, потом опустил телефон и посмотрел на меня, со вздохом качая головой, – уже около двух лет прошло… А здесь все еще по обычаям отца.
Ах, ясно. По обычаям отца наложницам кофе не заказывали.
– Сколько у нас времени?
– Тебе хватит.
Я сцапала стакан и вернулась на свой-псевдо стол и восхищенными взглядом уставилась на напиток. Сверху сливки были, корицей посыпанные. Я даже сомневалась, что мне это правда пить можно. И не то что бы я кофе в жизни никогда не видела. Хотя нет, наверное, те холодные помои из бордель-кафе вряд ли теперь можно назвать кофе.