По рукоять в опасности

Фрэнсис Дик

Крис Юнг вздохнул.

– Говорю вам, он не из тех, кто ходит туда. Не тот тип. Он не оставит мне другого выбора – погодите с вашими возражениями! – кроме как расклеить ваши рисунки с портретами этих четверых грабителей и ждать непредсказуемых последствий

Я во все глаза уставился на Криса Юнга.

– Враждебная реакция, – озабоченным тоном сказал он, – верный признак того, что у вас нервы не в порядке.

– А вы начитались всяких книжек!

– Я был несколько раз бит, и каждый раз это меня кое-чему учило. Вас

ведь тоже, верно?

– Пожалуй, да.

– Вот видите! Если вас поколотят еще раз, извлеките из этого должный урок.

– Я вовсе не собираюсь быть еще раз битым.

– Нет? И поэтому, наверное, спрашивали о личной охране?

– Именно поэтому. Он широко улыбнулся:

– У меня есть друг – жокей. У него переломов было штук двадцать. Так вот всякий раз он говорит – все, больше такого не случится.

– Неисправимый, – согласился я.

– Вы были когда-нибудь знакомы с жокеями?

– Как вам сказать? Моя бывшая жена – тренер в Ламборне.

– Эмили Кокс? – спросил он утвердительным тоном.

Я не спешил подтверждать его осведомленность.

– Предпочитаю знать, кому оказываю услуги, – сказал Крис Юнг.

– И заодно проверяете, не вру ли я вам?

– Большинство моих клиентов этим грешат.

И я бы врал ему, если бы захотел. Уж себе-то самому я мог в этом признаться.

На столе у Юнга зазвонил телефон. Юнг поднял трубку и произнес дежурную фразу. «Юнг и Аттли». Чем могу быть вам полезен?

Слушая собеседника, он с полдюжины раз сказал «спасибо», записал что-то в блокнот и вернул трубку на место.

– На вашем кубке, – обратился он ко мне, – выгравированы строчки из какой-то Песни на смерть Беды. Звучит довольно смешно. Кубок сделан в 18б7 году по заказу мистера Хэнворта Хилла из Вонтиджа, Берншир. Скорей всего чтобы произвести впечатление на соседей. Стоит эта штука прилично: золото высокой пробы, инкрустировано изумрудами, сапфирами и рубинами.

– Настоящими? – удивился я. Крис Юнг заглянул в свои записи.

– Геммы кабошон. Неполные. – Он поднял глаза на меня. – Что значит «кабошон?»

– Значит шлифованные, но не ограненные. Закругленные, как галька. Не сверкающие. – Я припомнил внешний вид самоцветов на кубке. – Они не похожи на настоящие. Слишком крупны.

– Вы думаете, что в самом деле видели эту штуку?

– Я думаю, именно из-за нее мне намяли бока.

– А где этот кубок теперь?

– Вы, я надеюсь, примете меры, чтобы кто-нибудь еще не повторил попытки выбить из меня эту информацию? – спросил я, стараясь казаться беспечным.

– О! – Он подмигнул. – А трудно будет заставить вас проболтаться?

– Очень даже легко, – сказал я. Но это, подумал я, будет зависеть от того, кому такая информация понадобится.

– Вы сломались? Удивлен.

– Кубок не мой.

– Понял. Начну поиски в тренировочных залах.

– Будьте осторожны, – сказал я.

– Ясное дело, – синяки

обойдутся вам дополнительной платой, – небрежным тоном отозвался он.

Он пожелал узнать, серьезно ли говорил я о личной охране, и мы сошлись на том, что приоритетным направлением должен оставаться поиск грабителей.

Так тому и быть...

* * *

* * *

В Лондон я вернулся поездом, не теряя времени спустился в метро, а последнюю часть пути до Кресчент-парка прошел пешком. Меня встретила мать, чем-то очень взволнованная. Казалось, она едва дождалась моего возвращения и, не дав мне опомниться с дороги, сказала, чтобы я немедленно позвонил Эмили.

– А в чем дело? – спросил я.

– Гольден-Мальт пропал.

Проклятье, подумал я, этого еще не хватало!

– Как чувствует себя Айвэн?

– Неплохо. Позвони Эмили, прошу тебя. Я позвонил.

– Гольден-Мальт вырвался на свободу недалеко от Фонксхилла. Ты знаешь, ездить на нем не так-то легко. Ну, в общем, он сбросил с седла своего всадника, какого-то зеленого парнишку, и сбежал. Поймать его не сумели.

– Но скаковые лошади часто сами возвращаются в свои конюшни, ведь так? Гольден-Мальт еще найдется, я уверен...

– Он уже нашелся, – перебила меня Эмили. Вернее, нашел обратную дорогу сюда. Только не спрашивай как. Он у меня уже пять лет, с тех самых пор, как Айвэн купил его, тогда еще жеребенка. Вот он и вернулся домой при первом же удобном случае.

– Черт побери!

– У тебя есть еще какое-нибудь дело ко мне?

– Следи за Гольден-Мальтом. Я подумаю, что делать.

– Мне звонил Сэртис. Сказал, что приедет забрать Гольден-Мальта.

– Что? Что он сказал?

– Он говорил, Гольден-Мальт – собственность Пэтси.

– Гольден-Мальт – собственность Айвэна.

– Сэртис говорит, что Пэтси собирается продать Гольден-Мальта, чтобы ты не нагрел на нем руки. И еще он говорит, что ты украл «Золотой кубок короля Альфреда» и что Гольден-Мальта ты тоже украдешь и ограбишь Пэтси и пивоваренный завод. Я сказала, что ты не способен на такое, но Сэртис тащит сюда прицеп, чтобы погрузить на него и увезти Гольден-Мальта на свою коневодческую ферму, где ты до него не доберешься.

Я пробовал собрать разбегающиеся мысли.

– Когда ты ждешь его? – спросил я у Эмили.

– Он, должно быть, уже едет сюда.

Кажется, я застонал. Только-только приехать из Ридинга – и опять катить за тридцать миль в Ламборн!

– Откуда Сэртис узнал, что Гольден-Мальт снова у тебя? – спросил я.

– Не знаю. Но ему известно и то, что Гольден-Мальт был в Фоксхилле. И все мои парни тоже знают об этом. Снова отправить туда Гольден-Мальта я не могу.

– Ладно. Я буду у тебя, постараюсь доехать как можно быстрее. Не позволяй Сэртису забрать Гольден-Мальта