По следам героев
Шрифт:
И вот наконец — Днепр! Широкий и могучий, как поётся в песне. Только хмурый. Наверное, время года такое — осень. А может, в предчувствии жестокой битвы: на правом, высоком берегу закрепились немцы. Как же тебя преодолеть, Днепр?
Подполковник Кусимов, построив полк, сообщил, что из штаба дивизии получен приказ о форсировании Днепра с ходу.
— Враг отступает, — обратился он к солдатам. — На пути сжигает наши города и сёла. Он цепляется за каждый метр земли, стремясь остановить наступление Красной Армии. Но это ему не удастся. Мы сражаемся за освобождение священных земель своей Отчизны. Нас вдохновляет на подвиги и ведёт к победе партия
Вместе с остальными пулемётчиками шагнули вперёд и Искандер с Римом.
— В добрый путь, товарищи! Родина не забудет вашего мужества!
Подготовка к переправе была недолгой. Пока сапёры сооружали из рыбацких лодок нечто вроде понтона, Искандер с Римом сняли с тачанки свой пулемёт. Перенесли коробки с патронами. Всё остальное имущество сдали старшине.
Искандер тяжело расставался с конями. Сколько фронтовых дорог пройдено вместе. Для него они были настоящими боевыми друзьями. Он даже разговаривал с ними. А кони, вслушиваясь в слова и словно понимая их, покачивали головами, тихонько ржали. В памяти Искандера острой занозой сидел случай… Во время атаки тяжело ранило молодую красивую кобылку — гнедую, со звёздочкой на лбу — перебило передние ноги. Искандер подошёл к ней, погладил по морде. Лошадь задрожала всем телом и жалобно заржала. Искандер был поражён: из её глаз катились крупные слёзы. «Надо прекратить мучения», — подумал он и достал пистолет. Нет… рука бессильно опустилась. Он не мог выстрелить в существо, которое с мольбой о помощи смотрело на него так доверчиво.
Искандер припал щекой к шее лошади. Густая, шелковистая, словно девичья коса, грива. Нет, рука не поднимается. Искандер пошёл прочь от лошади. Несчастное животное точно почувствовало, что это последнее прощание, рванулось, как птица с перебитым крылом, но окровавленные ноги подогнулись, н лошадь с жалобным ржанием рухнула на землю.
Снова рванулась — и опять душу Искандера пронзило её призывное ржание.
Искандер не вытерпел, вернулся. Крепко зажмурил глаза, нащупал ухо лошади и, закусив губу, несколько раз нажал на спусковой крючок.
И вот сейчас в памяти опять всплыл тот случай. Искандеру стало невыразимо грустно.
— До свидания, лошадки! — прошептал он, глотая комок в горле. — Если что, не поминайте лихом!
Перед рассветом двадцать седьмого сентября на Днепр опустился густой туман. Ещё затемно первые лодки и плоты двинулись в путь. На одной из лодок находились Искандер с Римом.
Напряжённая тишина. Утлая посудина неслышно идёт вперёд. На реке сыро, поэтому зябко. А может, это нервный озноб. Время от времени в небо взлетают ракеты, раздаются пулемётные очереди. Нет, это не прицельный огонь, немцы стреляют на всякий случай, бодрят себя.
Лодка зашуршала днищем о прибрежные камни и остановилась. Искандер спрыгнул на берег. У ног лениво плескались волны. В нескольких шагах круто вверх уходит чёрная стена. На неё надо забраться. А как? Начнёшь вырубать ступеньки, нашумишь на всю округу, а ночью да ещё на реке слыхать далеко. Пока остальные бойцы разгружали лодку, Искандер осторожно пошёл вдоль берега. Вот, кажется, подходящее место. Тут круча не так отвесна и есть выступы, на которые можно встать ногами.
Искандер
Ох и высок, оказывается, этот берег Днепра, трудно подниматься по неровным «ступеням». Да и ноша необычная, давит на плечо. По лбу струится пот, гимнастёрка прилипла к телу. Искандер широко открытым ртом хватает воздух, в глазах плавают разноцветные шары, кольца, ноги подкашиваются, будто его на аркане тянут вниз. Терпи, терпи, солдат, уже немного осталось. К берегу, должно быть, пристало ещё несколько лодок: снизу донеслись приглушённые голоса, шорох ног. Вдруг совсем рядом ударил пулемёт, в небо одна за другой взметнулись ракеты. Река сразу вспенилась от пуль, Кто-то вскрикнул и с громким всплеском упал в воду. Впереди слышались возбуждённые голоса немцев, непрерывная пулемётная стрельба.
Но фашисты ещё не знали, что буквальное нескольких десятках метров от их траншей уже появился советский пулемётный расчёт. Сейчас нужно вызвать панику.
— Рим, пулемётное гнездо справа… Дави гранатами! — прошептал Искандер.
Едва Рим отполз и исчез в предутреннем сумраке, под самым носом Искандера застрочил ещё один вражеский пулемёт. Искандер гранатой заставил его замолчать, быстро установил свой «максим» и дал длинную очередь вдоль траншеи врага.
От неожиданности вражеские пулемёты на какое-то время замолчали. Видимо, немцы испугались, что русские могут выйти в тыл и перерезать пути отступления, и обсуждали, как им быть.
Воспользовавшись передышкой, Искандер отёр пот со лба, пересчитал боезапас.
— А где ещё одна коробка? — Он вопросительно уставился на Рима.
— Наверное, оставили на берегу…
— Живо за ней. Тут каждый патрон на счету!
Над рекой появились вражеские самолёты, из-за немецких траншей ударили тяжёлые миномёты. Всё перемешалось. Надрывный вой пикирующих бомбардировщиков, взрывы бомб, мин, треск пулемётов. Казалось, река выйдет из берегов. А плоты, лодки, не взирая ни на что, все шли и шли к этому берегу.
Ударили наши «катюши». Они быстро заставили замолчать вражеские миномётные батареи, но перенести огонь ближе к берегу не решились, побоялись прихватить своих.
— Скорей тащи патроны! — крикнул Искандер вслед уползающему напарнику и опять схватился за пулемёт.
Взбешённые дерзостью одинокого пулемётчика, который «жалил» довольно чувствительно, гитлеровцы решили во что бы то ни стало расправиться с ним. Они бросили на него взвод солдат. Но меткие очереди за» ставили немцев залечь. Они поднимались ещё и ещё, — однако Искандер каждый раз укладывал их.
…Рим сразу нашёл коробку с патронами, она так и лежала там, где пристала их лодка. Захватив её, он пополз обратно. Прикинул: так он не скоро доберётся да не очень-то приятно «купаться» в мокрой от росы траве. И он начал продвигаться короткими перебежками. Немцы засекли его. Он понял это, когда одна за другой просвистели две пули. Он не успел броситься на землю и вообще не успел больше ни о чём подумать: третья пуля попала ему в голову…
Не дождавшись Рима, Искандер догадался, что друг погиб. Патроны были на исходе. Надо продержаться как можно дольше. Сейчас бы сюда Тимербулата! Он бы что-нибудь придумал. Впрочем, у Искандера ещё есть гранаты. Пусть пулемёт пока помолчит. Немцы подойдут ближе. Да и пулемёт остынет, а то от раскалённого кожуха уже несёт горелой краской.