По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

Хотел потешить вас...

— Ничего. Мы сами виноваты, не сказали сразу, по ка­кому делу приехали...

Заскрипела дверь, и в комнату вошел мужчина с длин­ным плоским лицом и широким лбом, слегка срезанным в верхней части. На голове его была потрепанная меховая шапка, на плечах — старая шинель с отпоротыми петлицами.

— Мафе рахат! [19]

— О, яблаг [20] , Якуб! Входи, гостем будешь,—

поднялся навстречу бригадир.

19

Добрый день (адыг.).

20

Добро Пожаловать (адыг.).

— Вот,— сказал старик,— Сиюхов тоже видел следы. Пусть расскажет. Сейчас он — объездчик. Тогда — табунщи­ком был...

— Мы из угрозыска,— сказал Шукае!в, обращаясь к Сиюхову.— Хотелось бы услышать от вас подтверждение показаний Талиба Бичоева и заодно уточнить некоторые обстоя­тельства дела...

Сиюхов замялся:

— Ненадолго я. Друзей повидать. Спешу. Ну да ладно,— махнул он рукой.— Раз нужно, то задержусь. Спрашивайте.

— Вы видели следы коней возле косогора в лесу? — спро­сил Дараев.

— Да. Примерно неделю назад я погнал табун пастись к холмогорью. В полдень встретил Талиба. Он выезжал из лесу с дровами на подводе. Талиб рассказал мне про следы и по­ехал к себе на бахчу.

— Вы не интересовались следами?

— Как же. Проехал туда верхом, Следы нашел. Ходил по ним. В лесу, верстах в трех отсюда, есть неглубокий ов­раг. Там следы начинаются и тянутся вниз по балке. А по­

том сворачивают к реке и теряются у воды...

Жунид и Вадим переглянулись. Это уже что-то значило. Ни в донесении Ивасьяна, ни в показаниях опрошенных им жителей аула о следах не упоминалось ни единым словом.

Жунид несколько минут торопливо писал, составляя крат­кий протокол допроса.

— Кому вы еще говорили о виденных вами следах? — спросил он Бичоева, не отрываясь от бумаги.

— Аскеру Чичу.

— Так. Подпишите протокол. И вы, товарищ Сиюхов. Вас обоих мы попросим быть понятыми при осмотре фермы. При­дется вам немного застрять здесь.

Бичоев важно кивнул, очевидно, не ноняв значения -сло­ва «понятые», но догадываясь, что он должен будет помогать молодому чекисту из города. Перспектива эта ему явно улы­балась.

Сиюхов нахмурился. Кожа на его несуразном скошенном лбу собралась складками, как чулок.

— Приезжали тогда целых три начальника,— недовольно пробурчал он,— потом прокурор, милиция с собаками. Иска­ли, щупали, а ничего не нашли.

— Ничего. Мы еще пощупаем. Авось, и найдем. А вам все-таки придется подождать, хоть и нет желания. Советую подзаправиться пока.

Серьезный тот Жунида подействовал.

— Да нет, я обожду., разве ж я против...— Сиюхов попятился и вышел из домика вместе с Бичоевым.

— Прошу

вас предъявить племенные свидетельства на похищенных лошадей и жеребца,— попросил Жунид брига­дира.

Аюб достал из шкафа папку с карточками и, вынув из нее несколько сложенных отдельно, протянул Шукаеву.

— Жеребец не записан был... вне учета, значит...

— Карабаир таврен? — спросил Дараев.

— Нет,— ответил Аюб.— Не положено.

— Приметы?

— Возраст — около семи лет. На лбу — метина в виде звезды, задние ноги — саблистые. Копыта не кованы. Клич­ка Каро...

Остальные данные были известны им по материалам Ивасьяна. Дополнительно удалось узнать еще, что вороная кобыла Зухра хромала, у нее было повреждено переднее ко-Пыто: плоской формы, оно было расколото вдоль.

— Она должна оставлять след в виде башмака,— сказал Жунид.— Такие копыта я видел, когда был мальчишкой. В отцовском табуне...

— Для меня это — китайская грамота,— усмехнулся Ва­дим Акимович.— Ездить верхом я, правда, умею, а во всем остальном,-что касается лошадей, разбираюсь весьма посред­ственно...

— Подучишься,— серьезно сказал Шукаев.— А сейчас мы сделаем с тобой несколько снимков.

Достав из своей неизменной полевой сумки пленочный фотоаппарат, он вышел вместе с Вадимом на выгон.

— Прошу вас ко мне! — крикнул Жунид Бичоеву и Сиюхову, стоявшим у коновязи.

— Ты забыл о Дзыбове,— слазал Дараев.— Кажется, так Аскер Чич назвал человека, который был в Чохраке накану­не убийства.

— Точно,— хлопнул себя по лбу Шукаев.— Сейчас рас­спросим о нем Талиба.

Старик, как и в прошлый раз, помедлил, потом улыбнулся и сказал по-адыгейски:

— Можешь верить, начальник. Теперь только правду скажу. За день до того, как Трам ушел в другой мир, к мое­му шалашу на бахче вечером подъехали верхами трое. По­просили арбузов. Я дал. Один из них был Газиз Дзыбов из Насипхабля. Остальных не знаю.

— Что он сказал? — нетерпеливо спросил Дараев. Жунид перевел.

— Спроси его, сможет ли он опознать тех двух...

— Нэт,— покачал головой Бичоев.— Темно был.

Жунид записал и эти показания, снова предложив ста­рику расписаться. Для этой несложной процедуры пришлось опять возвратиться в домик. Талиб торжественно уселся за стол и долго священнодействовал, выводя свою фамилию.

Когда, наконец, с формальностями было покончено, Жу­нид предложил всем выйти на выгон.

Панорамную съемку он решил сделать с высокого дере­ва, росшего отдельно от остальных. Взобрался на него до­вольно легко и быстро, вызвав немалое удивление табунщи­ков и старика. Засняв несколько кадров, спустился и сфотог­рафировал отдельно конеферму, бригадный домик и пенек, на котором сидел в ночь ограбления Трам Лоов.

— Покажите стойла карабаира и Зухры...

— Денник для жеребят пока пустует,— сказал Аюб.— Стойло племенной кобылы отведено другой, жеребой. А для чего вам это?