По следам Карабаира Кольцо старого шейха

Кешоков Рашид Пшемахович

— Читайте Да побыстрее

Чувствовал себя Тигран Вартанович отвратительно В любую минуту в комнату могли войти Если это будет Мед-жид Куваев или кто-нибудь из милиционеров — полбеды. С ними он не станет разводить церемонии. «Извините, у меня допрос Зайдите через полчаса» Другое дело — Ляпунов Станет спрашивать — кто, да что Войдет и сядет И как ты его выгонишь? ОГПУ все-таки

Федоров внимательно читал документы.

Ивасьян нетерпеливо мерял шагами комнату, изредка пос­матривая в окно. За небольшим палисадником, заросшим увядшими кустами малины и бурьяном, виднелись конюшня и обширный двор

На деревянных колодках стояла «разутая» полуторка. Шофер копался в моторе Уборщица разводила известку в ведре.

— Все в полном порядке,— сказал Федоров, протягивая папку Ивасьяну.— Жгите. Да завесьте окно.

В другое время Ивасьян никому бы не позволил разго­варивать с собой в таком тоне. Но сейчас он послушно за­дернул окошко бязевой занавеской, собранной на шнурке, и вопросительно посмотрел на Федорова.

— Что? Чего вы ждете? — не понял тот.

— Деньги.

Откровенная усмешка пробежала по губам Федорова Он полез во внутренние карманы плаща и извлек из них три пач­ки тридцаток, склеенные банковскими полосками крест-на­крест.

— Можете не считать. Новенькие

Ивасьян сунул пачки в сейф и открыл дверцу облезлой, давно не крашенной голландки, стоявшей в углу Когда он доставал из папки очередной листок и чиркал спичкой, что­бы поджечь, пальцы его заметно дрожали

— Подпалите все сразу! Нечего канителиться!

И опять Тигран Вартанович промолчал. Насупившись, он скомкал все документы, поднес к ним зажженную спичку и, подождав, пока о онь охватит бумаги, закрыл дверку В ко­ридоре послышался шум шагов».

— Уходите, быстро. И без разговоров. Все сделано Федоров торопливо вышел.

Стоя возле двери, Ивасьян прислушался к шагам снару­жи. Нет, мимо. Просто, наверное, кто-нибудь из милиционеров.

Он устало сел на стул и вытер носовым платком взмок­ший лоб. Минуты три сидел в оцепенении, не в силах сдви­нуться с места. Давали себя знать бессонная ночь и пережи­тое напряжение. Потом, движимый внезапно мелькнувшей мыслью, подскочил и, отперев сейф, достал из него деньги. Открыл окно, осмотрелся и осторожно бросил все три пачки в густой бурьян

В коридоре снова послышались чьи-то шаги. Но Тигран Вартанович не обратил уже на них внимания. «Надо идти спать,— решил он.— Голова, как чугунный котел...»

Шаги смолкли у двери, и она распахнулась.

Это были Ляпунов и Куваев.

— Покажите дело Сапиева,— без предисловий начал Степан Степанович.

— А что, собственно, случилось? И почему такое требо­вание? По какому праву?..

— Есть основания,— спокойно ответил Ляпунов.— Кому вы отдали дело?!

— Вы с ума сошли? — Со щек Ивасьяна медленно схо­дил румянец.— Вы ответите за свои слова!..

— Отвечать, скорее всего, придется вам. Откройте сейф! Тигран Вартанович демонстративно швырнул ключи на стол. Усилием воли сдержал подкатившую к горлу икоту Побелевшие пальцы сжимали спинку стула. В голове мета­лось: «Как себя вести? Кричать? Возмущаться? Или пожать плечами и принять вид оскорбленного достоинства?» Послед­нее вернее. В таком состоянии, застигнутый врасплох, он может наговорить глупостей...

— Ну что ж,— сказал он как мог спокойнее, убрав руки за спину.— Исполняйте свой долг. Я не буду сейчас препят­ствовать. Но хотел бы выслушать ваши объяснения... И вот еще:

как вы сможете смотреть мне в глаза, когда недоразу­мение .. а это какое-то дикое, нелепое подозрение

На большее у него не хватило духу, и он умолк, отвер­нувшись к окну.

— Вы получите объяснения,— сказал Ляпунов.— Немно­го позднее.

Куваев достал из сейфа папку Перелистал.

— Вот оно. Целое...— обескураженно сказал он.

— Я могу сесть? — иронически прищурившись, спросил Ивасьян.

— Да, конечно.— Ляпунов заглянул в папку.— Обыщи­те комнату, Меджид.

Плотный комок документов в печке как следует не дого­рел. Обвив рукой тлеющую черную каемку бумаги и осторож­но развернув пачку, Куваев подал ее Ляпунову.

— Копии. И подписи... Моя явно подделана.

— Не трогайте, Меджид. Передадим на графическую экспертизу. Это уже по части вашего Николая Михайлови­ча.— Взгляд Ляпунова, до этого внимательно обшаривающий комнату, остановился на раскрытой створке рамы.— Посмотрите-ка за окном.

Тигран Вартанович издал нечленораздельный хрипящий звук.

— И вас придется подвергнуть обыску,— сказал ему Ляпунов.— Меджид, пришлите сержанта...

— Я не позволю себя обыскивать! — истерически выкрик­нул Ивасьян, вскочив.— И вообще, на каком основании вы ворвались ко мне?!.

Однако, когда явился сержант, Тигран Вартанович дал себя обыскать. У него ничего не нашли.

В окне показалась голова Меджида. Он молча потряс в воздухе пачкой тридцаток, которую осторожно держал за уголок двумя пальцами.

— Здесь три таких, Степан Степанович.

Ляпунов подошел к окну

— Заверните в газету И тоже — на экспертизу

Когда он обернулся, Тигран Вартанович полулежал на стуле Голова его свесилась набок. Лицо стало серым.

* * *

Управление гудело. Такие вещи, как арест начальника угрозыска, случаются не каждый день. Одни недоуменно раз­водили руками, не будучи осведомлены и не желая болтать попусту Другие неутомимо утверждали право на собствен­ное мнение, которое, впрочем, никто и йе оспаривал, и счи­тали своим долгом высказать последнее при всяком удобном случае. Они наперебой бегали к Дыбагову, выкладывая ско­роговоркой целый ворох деталей, штрихов и нюансов, на которые прежде не обращали ровно никакого внимания и которые теперь рисовали облик Ивасьяна совершенно в ином свете. Таких было немного и с каждым днем становилось все меньше, потому что начальник управления терпеть не мог наушничества в любых его формах. Он принадлежал к тому типу руководителей, которые, будучи добросовестными слу­жаками, особыми талантами, однако, не отличаются. Дыба­гов мог нервничать и «переживать» из-за неласкового началь­ственного звонка, мог «влепить» кому-нибудь выговор за пус­тяк, который выеденного яйца не стоил, мог ошибиться, ока­заться в чем-либо недальновидным и в то же время оставал­ся человеком честным и самозабвенно преданным своей ра­боте. Сейчас он находился в состоянии полнейшей растерян­ности, к которой примешивалась и немалая доля боязливого трепета (увы, Асхад Асламурзович не отличался особой сме­лостью, когда в дела управления вмешивалось высокое началь­ство) Что же теперь будет? Наверняка — проверочная комис­сия, ревизия и все такое прочее...