По следам невыученных уроков
Шрифт:
– Ксения Игоревна, а он ничего, - заметила первая, многозначительно пошевелив бровями.
– Вам ещё не надоело сватать меня с Виктором Алексеевичем?
– вздохнула я.
– А при чём тут трудовик?
– удивилась вторая.
– Мы вообще-то про вашего полицейского.
– А при чём тут он?
– тупо переспросила я.
Девочки переглянулись и заулыбались, выдав хором:
– А вот!
Я решила побыть гордой и никого ни о чём не спрашивать.
– Красивые у вас цветы, - заключили Викули и обе выскочили за дверь.
Уставилась
Вот почему всё вечно надо делать втихомолку и за спиной!
“Как-будто ты всегда ему всё с лёгкостью выкладывала на чистоту!” - не утерпел мой внутренний голос. С которым сложно было не согласиться. Я ведь тоже до последнего не желала демонстрировать ему свои чувства, потому что… боялась, что ему это не надо.
Ну так я девочка, мне положено… блюсти лицо!
“Да, вот только ты сама сколько раз отталкивала и его, и его чувства, желая сохранить лицо”, - возражал всё тот же голос.
Ну вот нечестно. Ты чей голос, мой или его?
“Пфффф”, - закатило глаза существо внутри меня и обиженно замолкло.
Но посеянного зерна сомнения оказалось достаточно. Я всегда воспринимала Пашины недосказанности как попытку воспользоваться мной, обмануть или манипулировать… Но если всё не так? Что, если он боялся того же, что и я: оказаться непонятым и отвергнутым. Если я, выросшая в своеобразной, но любящей семье, до конца не могла поверить в то, что нужна кому-то со своими закидонами, то что говорить о нём? Который, по сути, всю жизнь оставался никому не нужным?
Уйди, подлец, не для тебя цвела,– фраза, брошенная мной тогда в гостинице. Я схватилась за лицо, совершенно не беспокоясь о макияже. И сколько было этих самых моментов! Особенно та безобразная сцена на лестнице! А он же раз за разом ко мне возвращался.
Пашка всегда говорил много всего, но не по делу. Зато его поступки были вполне красноречивы. Он вообще был человеком действия. А дурная я, как и всякая женщина, всё ждала слов и признаний, но разве это главное? Потому что каждому из нас нужно одно - чтобы в нас верили!
У меня с этим были явные проблемы, вот и не доверяла себе, мне всё время казалось, что Паша обязательно от меня уйдёт, ибо зачем ему такая серая мышь, как я?! А в итоге для него это всегда было… неверие в него. Боже мой! Получается, что я ничем не лучше других, раз так и не смогла разглядеть в нём надёжного и по-своему ранимого человека.
Я ведь ещё и утром просто прошла мимо него…
Сил думать дальше просто не было, и я выскочила в коридор, даже не удосужив себя закрыванием двери. Бежать в юбке и на каблуках было неудобно, но всё же в рекордные сроки я оказалась в фойе, чтобы понять, что никого тут нет.
– Тёть Валь, а полицейский?
– почти простонала я.
–
На крыльце я опять чуть не рухнула со своих каблуков: пришлось срочно их снимать, потому что Пашкина спина уже маячила у вишнёвой KIA, припаркованной на другой стороне улицы.
– Паааааашааааа, - истошно завопила, рванув вперёд и отбросив туфли в стороны. Не знаю, бегала ли я в жизни когда-нибудь так быстро, но сейчас буквально выдала весь тот максимум, на который была способна. Юбка, задравшаяся до середины бедра, трещала, а я неслась, не видя перед собой ничего, кроме его лица, оборачивающегося на мои крики.
Уже у самой дороги, меня успела перехватить женщина-офицер.
– Куда?!
Да, это я практически выскочила на проезжую часть, прямо под колёса несущимся автомобилям. Пришлось ждать зелёного света.
Пашка стоял напротив, бросая хмурые взгляды в мою сторону и заставляя меня порядком нервничать.
Жёлтый ещё не успел смениться зелёным, а я уже неслась по зебре, прямой наводкой к своему капитану.
– Ты, бл..ть, совсем мозгов лишилась, - ругался на меня Савицкий.
– Какого чёрта творишь? Жить надо…
Договорить не вышло - я со всего размаха налетела на него, повиснув на Савицком.
– Пашка, не уезжай, пожалуйста, - затараторила я.
– Ты мне так нужен. Я так тебя люблю. И если ты уедешь, я… я не хочу без тебя. Прости меня, прости… Я должна была сразу поверить тебе. Ты ведь не такой. Не как твоя Марина. Ей же пофиг было на то, с кем ты и где ты. Надо было догадаться. Ты не такой. Ты слишком небезразличный.
Говорила я много, сбивчиво, задыхаясь и рыдая навзрыд, пачкая его белую рубашку потёками туши и тонального крема. А он молчал, давая мне возможность выговориться и раскачивая из стороны в сторону, словно маленького ребёнка.
– Всё сказала?
– сдавленным голосом спросил он, когда я всё же замолчала.
– Да, но могу повторить.
– Не стоит, я и с первого раза всё понял.
– Пашка, не уходи!
– С чего ты вообще решила, что я куда-то собрался?
– Ты к машине шёл!
– Ну да, - кивнул он, после чего покрепче перехватил меня за талию и поднёс к двери машины.
– Шёл забрать кое-что.
И, отворив пассажирское сиденье, указал на огромный букет красных роз.
– Ты же сама мне тут претензию предъявила, что я тебе цветы не дарю. Вот, исправляюсь!
– А без претензий никак нельзя было догадаться? Детей зачем нужно было подговаривать?
– Ну так я с ними заранее договорился, ещё до сегодняшней ночи. Знаешь, я теперь подростков буду всю оставшуюся жизнь бояться! Столько ехидных взглядов я ещё в жизни не получал.
– Паш…
– Нет уж, помолчи чуть-чуть, пока я не скажу, - он усадил меня на капот и обхватил моё лицо своими ладонями.
– Ксения Игоревна, я тебя люблю. Слышишь? Я. Тебя. Люблю. Не знаю как, не знаю почему, потому что это не имеет значение. Просто люблю. И всё.