По следам невыученных уроков
Шрифт:
– Боже, и как ты только дожила до сегодняшнего дня?!
– засмеялся он, опуская меня на ноги.
Комментировать как-либо его высказывание я не стала, лишь обиженно надула губы, насмешив Павла ещё сильнее. Он какое-то время помурыжил меня своими комментариями, предлагая заночевать прямо здесь или в машине. Потом, правда, сжалился и извлёк из кармана куртки ключи от моей двери, которые всё это время там и лежали.
В квартире мы почти не разговаривали, чувствуя неловкость, будто не веря, что оба находимся здесь и сейчас.
В комнате Савицкий саркастически изогнул
– Женский алкоголизм, к слову, не лечится.
– Ты сначала с мужским разберись, - парировала я.
Наконец-то меня уложили спать, закутав в толстое одеяло. Пашка просто лёг рядом, даже не стал толком раздеваться, и накрыл меня своей рукой.
Лежали в полумраке комнаты и всматривались в лица друг друга. Сердце отчаянно трепыхалось в груди, а потом и вовсе остановилось, когда его рука прошлась от моей талии вверх. Большим пальцем Паша огладил мою скулу, как раз то место, где под слоем тонального крема уже вовсю наливался синяк.
– Ксюш…
– Не сейчас…
Уж больно велико было очарование момента, чтобы портить его ненужными признаниями и объяснениями. Он хотел, чтобы я ему верила, и я решила, что смогу.
Так и уснула, в непосредственной близости от Пашки, закутанная в кучу одеял, с его рукой на своей щеке и тихим шёпотом, дошедшим до меня уже сквозь сон:
– Как же я тебя люблю.
Утром я проснулась одна. И не удивилась, как если бы знала, что эта ночь была одним большим сном. Не было никакой печали или разочарования, лишь одно железобетонное спокойствие и немного радости при взгляде в зеркало, что Паша не успел застать меня такую - потрёпанную, невыспавшуюся и подбитую. Мечта, а не женщина.
После душа стало заметно легче. На кухне нашёлся сытый кот, довольно дрыхнувший на подоконнике, прикрывший собой ровно половину белого листа, на котором старательно было выведено:
“С первым днём осени ”.
Как реагировать на это, я не знала. Уголок рта дёрнулся в подобии улыбки. Вот и осень пришла. Только что это? Начало нового этапа или конец нашего лета?
На работу собиралась так же не торопясь. Новая кремовая юбка-карандаш и светло-голубая рубашка в полоску. Выглядело немного легкомысленно, но я решила, что сегодня ещё можно. Самым сложным оказалось замазать пресловутый синяк, который уже зацвёл на моём лице.
Линейка у моего класса начиналась в одиннадцать, поэтому я прогулочным шагом добралась до школы, по пути кивая многочисленным прохожим. Кто-то уже шёл из школы, кто-то наоборот - спешил туда. Вокруг царило всеобщее возбуждение, что не могло не влиять на настроение.
Школьники в своей привычной манере страдали, что "не хотят на учёбу, и вообще, будь проклята эта школа". При этом их лица светились от радости, а в глазах бушевали чертята, вызванные встречей с друзьями и знакомыми. Забавно было это всё. Школа вообще удивительное место. Её не любят, но ею живут. В ней страдают, кряхтят, зарабатывают дёргающийся глаз, а потом всю оставшуюся жизнь вспоминают с неистовой ностальгией. Сюда
Но было что-то важное во всей этой суете и особой, ни с чем не сравнимой атмосфере. Каждый из нас получает здесь свои первые жизненные уроки. И дело не только в знаниях, но и в самом взгляде на мир. Как жаль, что не все уроки жизни мы успеваем усвоить вовремя…
Именно с такими думами я входила в здание школы под писк рамки металлоискателя.
– Здравствуйте!
– радостным хором выдали дежурившие десятиклассники в белых рубашках, сияя похлеще новых пятаков.
Тепло обнималась со всеми, с улыбкой отвечая на приветствия.
А потом я едва не свалилась с каблуков. Ну как едва… Вообще всё вышло достаточно эпично. Я обнялась с последним ребёнком, готовясь уже сделать шаг в сторону по направлению к вахте, где вахтёрша тётя Валя уже доставала мне ключ от кабинета, как наткнулась на взгляд знакомых голубых глаз с лёгким прищуром. Савицкий стоял у решётки гардероба в парадной форме. Белая форменная рубашка придавала ему некой особой статусности и заставляла кровь в моих венах течь быстрее. И именно тут я запнулась, благополучно полетев вниз. Пашка, всё это время смотревший на меня с наглющей улыбкой, тут же изменился в лице и дёрнулся вперёд, но десятиклассник, стоявший рядом со мной, успел его опередить, предупредив моё падение.
Дальше я уже мало что понимала, на чистом автомате ровно встав на ноги и повернув в сторону вахты, оставляя позади растерянных детей в компании Савицкого. Кажется, кто-то что-то говорил, но я не слышала.
Очнулась лишь в своём кабинете. Как?! Что?! Где?! Почему?!
Из ступора меня вывела Надя, буквально влетевшая в мой кабинет. Любимова была классным руководителем девятого класса, поэтому на сегодня она уже успела отстреляться, в то время как меня только всё ожидало.
– Ксюшка, - с порога начала приятельница.
– Ты видела какой красавчик-полицейский стоит у входа?
Сначала мне показалось, что она просто издевается надо мной, и на самом деле вся школа уже давно в курсе про меня и Савицкого. Но подруга смотрела на меня без всякой хитрецы во взгляде.
– Всё-таки форма красит мужчин.
Да, тут я полностью была с ней согласна. Хотя правды ради стоило отметить, что Пашка и без одежды (всякой) смотрелся прекрасно.
– А что он тут делает?
– Как что? Каждый год же кто-то дежурит. Один у дороги на светофоре, другой в школе.
– Ах да.
Совпадение?
– Эй, ну ты чего переполошенная такая?
– усаживаясь за парту напротив меня, удивилась Надя.
– Или уже готова признать свой проигрыш перед Изергиным и Ко? Они кстати с утра пораньше тебя искали.
– Почему ты думаешь, что я проиграла?
– Потому что знаю тебя. Ты даже если и сотворила что-нибудь этакое, в жизни наглости не наберёшься об этом объявить. Хотя может быть, оно и верно. Добро, оно как и счастье, тишину любит. А если кричать об этом на каждом углу, то какое же это добро? Самореклама получается.