По следам обречённых душ
Шрифт:
Оторвав травинку с синими переливами, Эпкальм принялся крутить её в пальцах и отрывать по небольшому кусочку. Он думал, как бы было здорово, появись Светлая Дева и спасти всех от тирании Тёмного Властителя. Конечно, он сомневался, что такое возможно, ведь, даже если допустить, что она действительно существовала, то можно прийти к выводу о том, что сил её не хватило для схватки с Итенедонимусом. Раздумывая над этим, сопротивленец удивлялся, насколько древнее существо их враг и как долго существует. Он не совсем понимал его целей, но знал, то если тьма действительно поглотит
Прогоняя в голове эти надоедливые мысли, он надеялся, что хоть в какой-то мере отвлечётся от близящегося собрания, на котором у него, наверняка, заберут лидерство. Утешало лишь то, что он останется со своим отрядом, может и не как командир, но как друг и товарищ. Пусть сопротивленца и удручал факт того, что песенка его спета, Эпкальм старался мыслить позитивно, потому как знал, что иначе просто сойдёт с ума, изводя себя мрачными мыслями.
Всю прошлую неделю он ходил, как на иголках и ждал, когда же это собрание назначат. От миссий его на это время отстранили, временным лидером отряда сделали Липедессу, которая вовсю отказывалась от предложенного «подарка». Чтобы хоть как-то коротать время, уже бывший лидер, навещал Сэлда, подолгу рассиживаясь в комнате и разговаривая с ним.
Рафспит постепенно поправлялся, однако нанесённый капитаном-тенадасеркой ущерб, оказался гораздо серьёзнее, чем все предполагали. Из хороших новостей было то, что он таки встал на ноги и уже мог выходить на улицу, чем и советовала заниматься Скафия, плохая же новость была в том, что сопротивленец сильно хромал. Медитрия полагала, что всему виной ножевые ранения и множественные ушибы, которые так или иначе повлияли на его ногу.
Эпкальм подолгу разговаривал с Сэлдом обо всём том, что творилось и Сэлд всегда старался поддержать его добрым словом, а также возмущался не меньше других тем, что его хотели понизить в должности.
Вместе с тем Аноильтенс навещал Глораса, который тоже постепенно креп, но был ещё недостаточно силён, чтобы покидать штаб, да и свою комнату. Чтобы не добавлять переживаний, сопротивленец ничего не говорил о предстоящем разбирательстве и обходил эту тему всеми возможными способами, потому как понимал, что неровен час, как наставник узнаёт обо всём от капитанов или Гловиль, которая ходила с довольной ехидной улыбкой всё то время. Соотрядовцам он запретил волновать главу и попросил не говорить ничего о готовящемся «трибунале».
По мере того, как летели дни, а известий никаких не приходило, он стал дёрганым, мрачным и даже лишённым чувств. Эпкальм не знал, что может сделать для сопротивления, чтобы исправить свои ошибки, а потому всё чаще стал приходить к реке и изводиться бессмысленными размышлениями, которые ни к чему его не приводили.
Вот и в этот день, когда с утра Гловиль сообщила ему о собрании, он, вместо того, чтобы прийти к назначенному времени в зал совещаний, ушёл подальше, не желая вновь выслушивать упрёки и сдерживать попрекающие взгляды капитанов и второй главы сопротивления.
И так ясно, чем всё закончится, так смысл устраивать из этого представление? Нервов хватало и без того, как и надуманных забот, которыми
Он так сильно погрузился в себя, что даже не заметил, как рядом с ним опустился Сэлд. Кинув крепкую трость на траву, Рафспит уселся и сложид руки на согнутую здоровую ногу и посмотрел на друга, щурясь от заходящего солнца. Синяки постепенно сходили с его лица; даже заплывший глаз стал выглядеть гораздо здоровее, хоть лопнувшие капилляры и выглядели устрашающе, оставляя на белке багровые сгустки крови. Руки, грудь и живот по-прежнему оплетали бинты, но и эти раны начали затягиваться, при том Сэлд кривился от движений и кряхтел, когда поднимался и садился.
— Вот ты где прячешься, — прохрипел друг, окидывая взглядом деревья вокруг и вдыхая полной грудью свежий воздух, с запахами молодой листвы и вылезшими цветами. — А как же собрание? Ты не должен на нём присутствовать?
— Должен, — бесцветно ответил Эпкальм, потирая глаза. — Уверен, что они и без меня разберутся. Если уж капитаны и Гловиль что-то решили, то пойдут до самого конца и моё мнение их будет мало волновать. — Помолчал, продолжая общипывать травинку. — Хотя я и сам знаю, что вина лежит на мне.
Сэлд закатил глаза и мученически выдохнул с усталым рыком.
— Знаешь, Эпкальм, у тебя много положительных качеств, но нытьё и вечное нагнетание к их числу точно не относятся. Хватит уже одно и тоже талдычить, — недовольно проговорил Сэлд, устремляя глаза на померкшего друга.
Рафспит замечал изменения в товарище в течение всей недели; видел, как мерк взгляд, как под глазами образовывались растущие тёмные круги, свидетельствующие о бессонных ночах; видел, как Эпкальм чах на глазах и ничего не мог с этим поделать, только чувствовать себя паршивым другом. Чтобы он не говорил и как себя не вёл — не мог поправить состояния загоняющего себя в уныние паршивца.
— Что там с твоей супер-сложной тренировкой? Придумал чего? — решил сменить тему Сэлд, переводя всё в более спокойное русло.
Аноильтенс хмыкнул, дёрнул плечами и тускло улыбнулся, от чего мешки под глазами растянулись.
— Нет, Тагус мне сказал, что в моём случае надо пробовать что-то совсем невозможное, а только потом уже переходить к чему попроще.
— Ха! И правда. Ты ж только так и учился всегда, что управлению силой, что каким-то манёврам с помощью перчатки.
Эпкальм продолжил выдавливать улыбку и смотреть в воду, чувствуя внутри странную пустоту и усталость, поедающую его все эти дни. Сэлд заметивший, как тот снова погружается в апатию, ткнул его локтем.
— Ну, хватит киснуть, давай попробуем эту твою тренировку, вдруг получится чего.
Почти лишившийся звания лидер, повернулся к товарищу заметно приободрившись. Рафспит закрыл глаза, а Эпкальм уже было приготовился поднести к нему руки, как за спиной раздался тягостный голос:
— Эпкальм… они хотят тебя видеть, — с печалью проговорил Тагус. — Чёртовы ублюдки, — проворчал Релум, глядя на землю и сводя брови, от чего его вид стал более суровым. — Хотят, чтобы всё прошло официально.