По следам обречённых душ
Шрифт:
— Это нам ничего не даст. — Тяжело выдохнула Ингет. — Раз уж они так на него ополчились, то боюсь, что даже Глорас не сможет поправить ситуацию.
— Не правда, — пылко возразила Липедесса. — Папа поправится и прекратит это безумие.
— Если только Гловиль и капитаны не примут решение без него, — напряжённо заговорил Женя. — В создавшемся положении, думаю они такими полномочиями наделены, ведь Глорас сейчас и с кровати-то подняться может с трудом, что уж говорить об остальном.
Ингет сверлила глазами каждого из отряда, нервно погрызывая ноготь. Из головы никак не выходил
С одной стороны, ей было его жаль, она правда сочувствовала, однако с другой — видела для себя хорошую возможность, которой казалось грех не воспользоваться. Хактес утешала себя тем, что уж лучше она попытает счастье, заняв его место, чем кто-то другой. Мало ли кого капитаны захотят приставить к ним. Вопрос заключался в другом, как склонить на свою сторону остальных? Они все преданы нынешнему лидеру и не позволят ей так просто занять его место, каким бы то ни был предлог. Пока в голову не пришла, по её мнению, блестящая идея.
Она свято верила, что Эпкальм всё поймёт, даже некое торжество прокралось внутрь, когда ей представилось, как она раздаёт ему указания, а тот повинуется. Ингет блаженно прикрыла глаза, чувствуя, пьянящее превосходство. О возможности отплатить ему за все унижения, она мечтала слишком долго, а потому просто обязана заполучить его трон во что бы то не стало.
— Послушайте, у меня есть идея. — Чтобы не выдать своей нервозности, Хактес убрала палец от губ и приняла более уверенную позу. — Если капитаны примут решение сместить Эпкальма, то я могу вызваться занять его место, чтобы прикрыть спину. Лидерство будет принадлежать ему, а я стану подставной фигурой.
Территория академии кувелов
Вечер подкрался незаметно, а ещё быстрее просторы земель, сокрытых за завесой, тонули в сгущающемся мраке. Прохладный, но уже не такой кусачий ветер, облетал просторы академии, точно змей, пролезающий во всевозможные углы. На небе появилось несколько дымчатых облаков, за которыми местами прятались звёзды.
Ингелео поглубже вдохнул воздух в лёгкие и посмотрел на брата и сестру, что шли рядом. Академец уже дорабатывал смену в таберне, когда к нему пришли Эльтен и Люксальта. Друзья просидели с ним до самого закрытия, а после отправились обратно в академию. Смутьян слушал болтовню родственников и наслаждался вечером. В такой обстановке он чувствовал себя свободно и спокойно, особенно рядом с двумя самыми близкими людьми. В голову почему-то забрался образ Флатэса и его сестры, которые он поторопился отогнать.
— Я уже не могу дождаться. — Эльтен снова завёл старую песню про поступление в орден, от которой Ингелео уже порядком мутило. Не сдержавшись, он закатил глаза и стрельнул в сторону Люксальты, ожидая её реакции, но та лишь пожала плечами. — А вы будете ко мне приходишь? Я был бы рад повидаться с вами на службе? — Солнечный мальчик улыбнулся привычно лучисто и тепло, от чего даже у Элисара отступило раздражение.
—
— Да уж, будут потом бегать от тебя, по углам прятаться. Может ещё начнут заливаться слезами в истерике и просить забрать тебя обратно, но тут уж как пойдёт, — прыснул Ингелео, на что Люксальта рассмеялась.
Эльтен только махнул на них рукой, а смутьян заметил на вечно холодном лице Люксальты теплую улыбку при взгляде на брата. В груди что-то едва уловимо затрепетало, а потому он сглотнул скопившуюся слюну и перевёл взгляд к территории академии, к которой они уже подходили.
Заправив руки в карманы, Элисар притормозил, прежде чем снова посмотреть на Эльтена.
— Слушай, Эльтен, скажи почему ты так рвёшься в орден? Ты же не дурак, сам понимаешь, как это опасно.
Тёмно-русые волосы Контрайна качнулись, когда тот посмотрел на него. Когда смутьян смотрел на брата и сестру, всегда видел в них невероятную схожесть, что в прямых волосах оттенков только что сваренного какао; что в сияющих бирюзой аквамариновых глазах; что в плавных и мягких чертах лица, где нельзя отыскать ни одного острого угла; что в курносых носах, которые они забавно морщили; что в улыбках на тонковатых губах, хоть сестра улыбалась реже и тусклее.
— Это всё из-за нашей семьи. — Глаза Эльтена налились печалью в тот же миг. — Я уже рассказывал, как с ними расправились наши же соседи, как их… раздирали на куски. — Его голос дрогнул и он поторопился сглотнуть. — Я решил, что не хочу, чтобы с кем-то случилось что-то подобное, только из-за чьих-то неугодных способностей. Вот мне и захотелось, как бы смешно не прозвучало, нести свет в этот мир, даже если мои силы прямо противоположны ему. Не знаю, что было бы не будь не у меня этого проклятого импебриса?, но защитить других людей с этой же способностью от чужих предрассудков мне точно по силам!
— В тебе света больше, чем в каждом из нас, — буркнул, смутившись собственных слов Ингелео.
На самом деле он даже представить себе не мог, какого это — увидеть, как родителей разрывают на части, пока те стоят стеной, лишь бы их дети успели сбежать; не мог представить себе какого это слоняться по лесным ямам и прятаться, бояться, что те же сволочи догонят и завершат расправу; перестать доверять кому-либо.
Может ему это и неизвестно, зато Ингелео отчасти понимал, что значит не иметь родителей. Хоть его отец и жив, ни во что не ставит сына. Элисар неоднократно думал, как бы он жил, будь его мать рядом, но тут же отмахивался, ведь та сама выбрала свою судьбу, когда бросила его с отцом.
— Если бы не Люкс, во мне бы и не было никакого света. — Эльтен снова улыбнулся и обнял сестру, а после вдруг, второй рукой, притянул к себе и Ингелео, который сопротивлялся для виду, но на деле был рад. В их кругу он чувствовал себя частью семьи.
Повисло неловкое молчание. Троица уже приближалась к академии. Люксальта хмыкнула и в шуточной манере оттолкнула брата, потрепав по голове.
— Опять ты со своими телячьими нежностями, — нежно улыбаясь, заговорила она и посмотрела на брата глазами полными любви.