По следам преступлений
Шрифт:
Следователь немедленно выехал на квартиру Седых. Дверь открыла его жена, полная, молодящаяся женщина.
— Вы хотите посмотреть радиокомбайн? К сожалению, его уже нет. Муж меня предупредил, что за ним придут. И действительно, вскоре после его ареста приехали какие-то двое мужчин, по-моему, иностранцы, и забрали эту музыку. Почему я отдала, раз он был описан?
Я не разбираюсь в ваших юридических тонкостях. Никто меня ни о какой ответственности не предупреждал. Я расписалась, а за что — я не понимаю.
«Опоздал, — думал Стрельников, спускаясь по лестнице. — Но кто приезжал
Сев в «Волгу», он коротко приказал: «В управление».
…На дверях ресторана, как и всегда в этот час, висела табличка «Свободных мест нет».
Кучка людей стояла у входа, терпеливо дожидаясь, когда величественный швейцар, смахивающий на опереточного генерала, соизволит пропустить двух-трех счастливчиков. Ресторан в самом центре столицы пользовался популярностью. Мягко шурша шинами, подкатил черный лимузин с белым дипломатическим номером. Единственный его пассажир не спеша вышел из машины, сверкнув белозубой улыбкой на смуглом лице, извинился перед расступившимися людьми и постучал в стекло. Швейцар неторопливо отпер дверь, но, увидев посетителя, стал ему кланяться и пропустил внутрь. За ним попытались было проникнуть парень с девушкой, но швейцар бесцеремонно захлопнул перед ними дверь.
Смуглолицый пробрался между танцующими парами и подошел к столику, за которым сидели только двое — полный, с темно-коричневыми навыкате глазами мужчина лет тридцати и молодая полногрудая красавица с глазами, удлиненными полосками туши, в весьма коротком платье.
— Наконец-то, — поднялся навстречу мужчина. — Мы с Люсей уже прикончили одну бутылку, пока дожидались вас, господин Ахмед.
— Не беда, — рассмеялся тот, целуя руку девушке, — я постараюсь, как говорят русские, догнать вас. Закажи коньяку, Абдель.
Оркестр заиграл модный западный танец. Из-за соседнего столика поднялся рослый широкоплечий парень и подошел к ним. Он слегка поклонился девушке и ее спутникам:
— Разрешите?
— Да, да, — Ахмед незаметно дернул своего товарища, который намеревался отказать парню. — Идите, Люся, а мы поболтаем.
— Зачем ты разрешил? Это же моя, а не твоя девушка, — недовольно сказал Абдель.
— Нам нужно поговорить одним, — посматривая, как парень лихо вертел вокруг себя Люсю, проговорил дипломат. — Плохие вести. Таможенники задержали Дарки.
Теперь они говорили не по-русски.
— Не пугайся, — успокоил тот, кого называли Ахмедом. — Кажется, Дарки тебя не выдал. Но на время надо прекратить операции. Избавься от магнитофонов. Их не должны найти у тебя в квартире. От них могут прийти и к валюте. Предупреди клиента. Лучше, если сейчас он куда-нибудь уедет. Если тебя все же вызовут на допрос, от всего отпирайся. Наше знакомство не отрицай. Нас слишком часто видели вместе.
— А деньги? Мои деньги?
— О них забудь. Надо думать не о деньгах, а о том, как выкрутиться из этой истории. Посол не любит таких вещей. Он палец о палец не ударит, чтобы защитить тебя, да и меня также, если дело примет худой оборот. Ты же знаешь, я не пользуюсь дипломатическим иммунитетом.
Танец окончился. Парень подвел Люсю к столику, поблагодарил девушку и
— Постойте, — остановил его Ахмед, — не согласитесь ли выпить рюмку с нами? Вы отлично танцевали твист, а некоторые говорят, что русская молодежь не любит такие танцы.
— Не все, конечно, но мне лично нравится. — Парень сел на свободный стул и представился: — Алексей Лавров, студент.
— Ахмед Шараф, — наклонил тщательно причесанную голову, — из посольства. А это мой друг Абдель Рашид, учится в аспирантуре. Вы не обращайте, пожалуйста, внимания на его мрачный вид. Он очень ревнив и не любит, чтобы Люся танцевала с другими мужчинами. А с Люсей вы уже познакомились?
Алексей кивнул.
После коньяка завязался оживленный разговор о том, как сложится предстоящий матч СССР — Бразилия…
…Стрельников полдня потратил на допрос Седых, но валютчик упрямо продолжал твердить, что жена ошиблась, что он не велел ей отдавать радиокомбайн.
— Ее обманули мошенники. Она — жертва.
Обвиняемый даже стал требовать разыскать их и
привлечь к уголовной ответственности.
— Хорошо, — сказал Стрельников, — привлечем. Скажите, где и у кого купили вы такую дорогую вещь. Комбайн, насколько я полагаю, стоит больших денег.
— Знаете, совсем память ослабла… Но я очень люблю свою жену. А ей так хотелось его иметь… Все, что было дома, собрал, в долги пришлось влезть… Только поэтому и рискнул связаться с этой чертовой валютой, чтобы расплатиться с долгами. И вот надо же — ни комбайна, ни денег, ни свободы…
Такое поведение Седых, все его попытки выкрутиться только укрепили следователя в мысли, что между деньгами в чемодане Аббаса Дарки и радиокомбайном Петра Гавриловича Седых есть связь. Но какая? Это еще предстояло не только разгадать, но и доказать в уголовном деле.
Подполковник Зотов согласился с мнением Стрельникова, но посчитал, что обращаться за санкцией к прокурору на обыск у Рашида пока преждевременно. К концу дня подполковник опять вызвал Стрельникова, и по его лицу тот понял, что есть новости. Он не ошибся. Зотов протянул ему справку московской автоинспекции. В ней указывался перечень владельцев «студебеккеров». Стрельников пробежал фамилии. Против одной из них стояла галочка.
— Обрати внимание, — сказал подполковник, — вот на эту. Я уже навел справки. Гурген Степанянц, техник-смотритель жилищно-эксплуатационной конторы. Значится владельцем, кроме «студебеккера», еще и новенькой «Волги». Не слишком ли много для скромного техника-смотрителя? Впрочем, нельзя оставлять без проверки и остальных хозяев «студебеккеров». Тем более их не так-то много.
…Компания рассталась перед закрытием ресторана. Лавров дал новым знакомым домашний телефон, а в свою книжку тайком от ревнивого Абделя записал адрес Люси. Во время танца они договорились встретиться. Девушка Алексею понравилась. Вечером следующее го дня у Лавровых раздался звонок. Увы, это была не Люся. Ахмед осведомлялся о самочувствии господина Лаврова. Он тут же предложил встретиться вновь. Только, если господин Лавров не возражает, на этот раз в другом ресторане, например в «Софии». Поколебавшись, Алексей согласился.