По следам преступлений
Шрифт:
Водитель самосвала Иван Сорокин находится под следствием, говорилось далее. Следственные органы надеются, что очевидцы придут в прокуратуру района, чтобы сообщить все, что им известно по делу.
Под заметкой стояла подпись следователя. Аналогичное сообщение было напечатано и в заводской многотиражке самого крупного в городе предприятия, расположенного как раз в этом районе.
Из всех свидетелей, проходивших по делу, Екатерину Семеновну больше всего интересовала Карасева. Та самая Карасева, которая стояла на тротуаре и видела момент аварии.
— Мы с вами сейчас проведем следственный эксперимент, — объяснила она группе людей, окруживших ее. — Вы, товарищ Колокольников, на своем МАЗе трижды проедете перед Еленой Ивановной Карасевой на разных скоростях. А вы, Елена Ивановна, должны будете нам сказать, с какой примерно скоростью ехал тогда Сорокин.
Екатерина Семеновна подошла к кабине огромного МАЗа и предложила водителю Колокольникову сначала проехать со скоростью тридцать, потом двадцать пять и, наконец, двадцать километров в час. Ничего этого Кара-сева не слышала. Один из понятых сел в кабину самосвала рядом с водителем. Вместе с другим понятым следователь осталась около Карасевой на обочине дороги.
Колокольников трижды, как ему было предложено, провел свой МАЗ мимо Карасевой.
— Как по-вашему, Елена Ивановна, с какой скоростью ехал Сорокин? — спросила Голосова. Карасева ответила не сразу. Она внимательно следила за проезжавшим мимо МАЗом и вспоминала, как было тогда, два месяца назад.
— Я думаю, товарищ следователь, Сорокин ехал вот так же, как ехал сейчас перед нами шофер последний раз.
— Значит, двадцать километров в час?
— Этого я не знаю, какая там скорость. Только ехал он вот так, как последний раз.
Все это было зафиксировано в протоколе. Теперь следователю предстояло установить, с какой скоростью бежал мальчик через проезжую часть улицы. Ее ширина десять метров.
Екатерина Семеновна с теми же людьми, участвовавшими в эксперименте, пошла в школьный двор. Там следователь отмерила расстояние в десять метров и предложила мальчику, напоминавшему и по росту и по телосложению Витю Костина, пробежать три раза сначала медленно, а потом быстрее и еще быстрее. Первый раз мальчик пробежал это расстояние за 4,2 секунды, второй раз — за 4,0, а третий — за 2,3 секунды. Карасева показала, что Витя бежал примерно так, как бежал этот мальчик в третий раз.
— Теперь покажите, — попросила Екатерина Семеновна Карасеву, — где вы наблюдали все происшедшее. С какой точки?
Карасева привела всех участников следственного эксперимента на обочину дороги, где застали ее те роковые секунды и где все это произошло. Измерили расстояние: пятьдесят один метр.
— Значит, не десять метров, как вы ранее показывали, а пятьдесят один, — заметила следователь.
— Я ошиблась. Мне так показалось.
И эти новые данные, весьма важные, были занесены в протокол.
На другой день к следователю пришел средних лет мужчина в спецодежде, в кирзовых сапогах.
Я
— Садитесь, пожалуйста. Вы очевидец происшествия?
— Не совсем. Но кое-что могу сообщить.
— Рассказывайте.
— Был я на похоронах. Да, мальчика. Там были женщины. И вот одна из них говорила, будто ее сын был в тот момент вместе с погибшим мальчиком и видел все своими глазами. Адрес? Да, я записал, я их знаю. — Он протянул следователю аккуратно сложенный листок из блокнота.
— Обязательно проверю. Спасибо за сообщение.
Следователю без труда удалось разыскать этого мальчика. Это Славик Доценко, ученик пятого класса. Екатерина Семеновна пригласила его в прокуратуру вместе с матерью.
— Ну, как ты учишься? — спросила она.
— Он у меня отличник, — похвалилась мать.
— Молодец! Ну расскажи, Славик, как все произошло тогда с Витей.
Беседа затянулась. Выяснилось, что Славик действительно видел, как Витя попал под машину. Но оказывается, и он, как и Карасева, стоял в это время на другой стороне улицы. И тоже не заметил, откуда начал бежать Витя…
Вечером в кабинет следователя вошла уже немолодая женщина со свернутой газетой.
— Заметку вы писали? — сразу начала она разговор. — Вот я за этим и пришла. Я ведь, милая, тоже видела это ужасное происшествие. Не меня ли вы ищете? Тогда со мной совсем плохо было, я, я…
— Да вы садитесь. Давайте для начала познакомимся, — успокоила ее следователь.
— Фамилия моя Сохаль, Мария Михайловна, — сказала вошедшая, тяжело опускаясь на стул.
Две женщины быстро разговорились. Да, это она, Сохаль, как раз и видела из салона автобуса, как мальчишка попал под машину, и от страха тогда вскрикнула.
— А вот вы не заметили, откуда мальчик начал бежать?
— Нет, милая. Я же вам говорила. Могу повторить… Только уж когда он попал…
Дни шли. Основной вопрос следствия — мог ли Сорокин видеть мальчика, стоявшего на обочине дороги до того, как он побежал, — пока что Голосовой не удалось установить.
В кабинете зазвонил телефон. Екатерина Семеновна подняла трубку.
— Мне бы следователя Голосову, — услышала она незнакомый мужской голос.
— Я слушаю.
— Вы написали заметку «Кто виноват?»?
— Да. Вы очевидец?
— В какой-то степени — да. Я учитель.
— В таком случае очень прошу вас зайти. После уроков? Можно. Какая школа? Тридцать пятая? Жду-
Встречи с учителем Екатерина Семеновна действительно очень ждала. Ведь тридцать пятая школа расположена как раз там. Вечером Николай Сергеевич Табаков был в кабинете следователя.
— Был первый день весенних школьных каникул, — начал он свой рассказ, — с учениками восьмого класса «А» мы приводили в порядок наш кабинет математики. Я веду математику в школе. Девочки мыли стекла с внешней стороны, со стороны улицы. В это время я смотрел в окно. То, что написано в газете, произошло на моих глазах.