По следам солнечного камня
Шрифт:
Пока до них добежал Гудрис, все было кончено.
Куприс, покачиваясь, поднялся из воды и стал ощупывать руки и ноги, словно желая убедиться, что все на месте.
— Зверь меня покусал, — простонал он. — Где это я очутился? Отправился бы лучше на север! Там лесов нет, красивое морское побережье, а здесь…
— Ничего с тобой не случилось! Что ты хнычешь? — осматривая
Гудрис и Айстис подсадили Куприса на коня, разыскали забившуюся от испуга в кусты его вьючную лошадь и повели по ту сторону завала, где было светлее.
Вскоре берега стали пониже.
— Надо искать место, где можно выбраться на берег, — велел спутникам Гудрис. — Скоро вечер, пора расположиться на ночлег…
Разок-другой они попытались взобраться наверх, но безуспешно. Наконец путешественникам повезло. На левом берегу им попался небольшой участок недавно выгоревшего леса. Пепла уже не было видно, его покрыла трава, однако кусты и деревья здесь были молодые, самое подходящее место для ночлега.
— Здесь и остановимся, — сказал Гудрис. — Лошадей на ночь отпускать нельзя — завтра не найдем. Кроме того, пока мы ехали, я среди деревьев видел медведя. Готовьтесь ко сну…
Привязали лошадей, подвесили им торбы с овсом. Затем выкопали четырехугольную яму. Дно выложили камнями, которые Айстис натаскал с речки. Па них положили хворост, которого в чаще было сколько угодно. Заготовить дрова для костра было нетрудно. Пригодился топорик, который подарил Айстису перед отправкой отец.
— Вот это топорик! Такого я еще никогда не видел! Острый какой! — восхищался Гудрис. — Как вернемся, буду просить, чтобы твой отец и мне такой отковал…
На хворост они положили мелко нарубленные деревца, сухую траву. Ее всегда брали с собой в путешествие. Сверху снова положили хворост. Про запас принесли и только что срубленные дрова. Не такие сухие, чтобы костер быстро не выгорел.
Осталось вырыть вокруг костра, лошадей и того места, где сами собирались лечь, ров, оградить изгородью. Так их учили издавна. Так они поступали каждый раз, когда приходилось ночевать в лесу.
— Пора разжигать костер, — распорядился Гудрис. Он взял огниво, изготовленное из двух осколков кремня, и присел на корточки около костра. Сосредоточенно и громко Гудрис произнес молитву-просьбу к Огню, чтобы он пришел и согрел их, а ночью оберегал от холода и зверей.
Просьбу слово в слово повторили Айстис и Куприс:
— Огонь! Приди! Мы зовем тебя!
Гудрис стукнул кремнем о кремень. Вызывать огонь он умел хорошо. Искра мгновенно вцепилась в сухую траву…
Гудрис оградил маленькое пламя ладонями, и оно стало расти, крепнуть.
— Боги прислушались к нашей просьбе! Огонь ожил!
Все трое вздохнули с облегчением. Теперь уже ночь не страшна. Не надо будет бояться зверей. Да и голодать не придется.
Пока
— Сейчас он уже не погаснет, — удовлетворенно пробурчал Гудрис, бросая в костер более сырое дерево.
Затем он достал из котомки сверток, в который жена вложила свежую свеклу, и стал готовить суп. Айстис подкрепился брюквой, которую испек в костре. Только Куприс не прикоснулся к еде. Он не мог прийти в себя после нападения рыси и, прикрывшись потеплее, улегся недалеко от костра. Когда Айстис принес ужин, Куприс уже уснул.
— Мы с тобой будем спать по очереди. Первым ты, затем я, — сказал Гудрис. — После полуночи разбужу…
— Хорошо, — уже зевая, согласился Айстис, завернулся в шкуру и лег около Куприса.
За день он основательно утомился. А что предстоит завтра? С мыслями о завтрашнем дне он и заснул.
Гудрис подложил дрова в костер и посмотрел, как спят его товарищи. Куприс вздрагивал, будто от страха. Айстис спал, широко раскинув руки, разбросав медвежью шкуру. Прикрыв его, Гудрис снова поправил огонь и походил вдоль изгороди. За ней виднелись чьи-то зеленые глаза. Кто-то потерся об изгородь, но проникнуть внутрь не пытался.
Сторож подтянул к себе обоюдоострый меч, который изготовил отец Айстиса, и задумался. Мысленно он вернулся к тому тайному совещанию у Даумаса.
…Почувствовав, что молодежь рвется в путешествие, Даумас тогда забеспокоился: большая дружба с соседями к добру не приведет!
— Так мы лишимся своих богов, своих обычаев, — опасался Даумас, — а там, где люди, пренебрегая памятью своих предков, устремляются на поиски чужих богов, не миновать распущенности, суматохи!
Даумас и слушать не хотел, что дружба может принести пользу, помочь в жизни. Все твердил:
— Поглядите на дуб. Он рождается, растет и живет столетия, не требуя никакой помощи. Как вы думаете, ему кто-нибудь может помочь?
Бутис стал возражать:
— Даумас, наступают новые времена. Их не отвратить. Если мы сейчас запретим молодым уйти в путь, придется отпустить их позднее. А они еще, чего доброго, уйдут без спроса!
Даумас задумался. Он был таким старым, что никто не помнил, когда он родился. Казалось, будто он жил всегда. Даумас много повидал на своем веку, много слышал. А что, если родичи правы? Может, действительно он уже настолько состарился, что не понимает молодых? Ведь и в его молодости люди путешествовали…
И вот они в пути. Что ждет их? Удастся ли выполнить тайное задание Даумаса?
Гудрис долго разговаривал сам с собой.
Где-то завыл волк. Встрепенулись дремавшие уже лошади, зашевелился во сне Айстис. Гудрис кинул в огонь охапку сухих ветвей. Пламя всколыхнулось, раздвигая темноту. Волчий вой больше не повторился. Гудрис снова прошелся вдоль изгороди.
Не обнаружив ничего подозрительного, он уселся около огня.
Костер еще не успел выгореть, когда стало светать.
— Пора вставать! — потормошил Гудрис Айстиса.