По следу смеющегося маньяка. Ложная жертва. Крылья безумия

Пентикост Хью

– Это только между нами, – сказал он, и его голос задрожал. – Сражайся с генералом политически; сражайся с АИА. С нами – на здоровье. Мы нанесем ответный удар, не соблюдая никаких правил. Но ты ведь пытаешься сделать предметом всеобщего зубоскальства личную трагедию, и, ей-богу, Стайлс, я лично позабочусь о том, чтобы навсегда с тобой покончить.

– Не соблюдая никаких правил – как убийство Сэма Минафи, и Чарли Биллоуза, и Олдена Смита? – спросил Питер.

– Я сказал то, что собирался, – отрубил Уолш. – Я не

стану повторять этого дважды. А теперь тебя хочет видеть генерал.

Они прошли обратно через холл, спустились по лестнице и вошли в кабинет. Уидмарк сидел за своим большим письменным столом с плоской крышкой. На нем была темно-красная домашняя куртка с черными атласными фалдами. Суровое квадратное лицо, казалось, старается справиться с какой-то почти что неподъемной тяжестью. Полуопущенные веки почти что похоронили блестящие черные глаза в своих глубоких складках.

– В прошлый раз, насколько я помню, это был скотч, – сказал он. – Наливайте себе сами, мистер Стайлс. – Он махнул рукой в сторону портативного бара. – Вас удовлетворило состояние Эйприл?

– Она, кажется, крепко спала.

– Доктор Джолиат предписывает ей две таблетки, когда она не может заснуть. Ей не дают свободного доступа к аптечке из опасения, что она навредит себе во время очередного приступа меланхолии.

– Меланхолии, вызванной убийством молодого человека, которого она любила, – сказал Питер.

Полузакрытые глаза не мигнули. «Это тебе не пустобрех Уолш», – подумал Питер. Во время их прошлой встречи Уидмарк разыграл свою мелодраму, и это не принесло никаких дивидендов.

– Генерал был, по-своему, реалистом. Вы блефуете, когда можете, но когда не можете, то играете в открытую.

– Я думаю, когда вы были здесь в прошлый раз, миссис Уидмарк рассказывала вам историю о том, как Редмонд сбежал от Эйприл, – сказал генерал. – Насколько я понимаю, вы на нее не купились.

– Я не купился на нее в то время, – признал Питер. – Но когда ваша команда поджигателей взялась за архивы профессора Биллоуза и на горизонте возникло имя молодого Редмонда, мы им заинтересовались.

– И вы проверили историю миссис Уидмарк?

– Проверили.

Уолш, стоя спиной к двери кабинета, пробормотал что-то вполголоса.

– Судя по тому, что вы сообщили Пэту, у нас не так уж много времени на разговоры, – сказал генерал.

– Не много, генерал.

– Тогда давайте перейдем к главному. Вы считаете, что Тони Редмонд был убит?

– Да.

– И похоронен в саду в Доме Круглого стола?

– Да.

– Это просто дурной сон, мистер Стайлс. И откуда же вам об этом известно?

– Из анонимной записки, оставленной кем-то в моей машине, – сказал Питер.

– Могу я на нее посмотреть?

– Я отправил ее по почте соответствующим властям, – сказал Питер. – Мне не было особого смысла приносить ее сюда – с тем, чтобы вы ее уничтожили.

Генерал

потянулся к коробке с сигарами, но не закурил.

– Как видите, я не спрашиваю вас о само собой разумеющихся вещах, мистер Стайлс, – сказал он. – Я держал вас за патологически честного человека. Но у меня просто в голове не укладывается, что вы поверили в столь нелепое предположение.

– Тогда скажите мне, что же все-таки случилось с Редмондом и где он, – сказал Питер. – Убедите нас, что он жив, и тогда мы утром не станем перепахивать сад в Доме Круглого стола.

Генерал изучал незажженную сигару, которую он держал в своих широких, крепких пальцах, как будто она представляла для него огромный научный интерес. Потом он, по всей видимости, решил что-то предпринять. Он снова повернулся к Питеру, почти энергично.

– У меня тут есть на вас досье, мистер Стайлс, которое охватывает довольно значительный период вашей жизни, – сказал он, похлопывая по папке из манильской бумаги на столе. – Я всегда испытывал острый интерес к своим врагам, а вы были моим врагом еще задолго до событий последних двух дней. У вас большая аудитория, которой я хотел бы привить свой образ мыслей вместо вашего. Я изучал это досье на предмет изыскания способа заткнуть вам рот.

Питер тонко улыбнулся:

– Ну и как – преуспели?

– Нет, – вздохнул генерал. – К сожалению. Но я думаю, что изучил вас по этому досье.

– Тогда вы знаете, что меня нельзя купить, – сказал Питер.

– А вы и впрямь меня недооцениваете, – ухмыльнулся генерал. – Я собираюсь рассказать вам правду, потому что, когда вы ее услышите, вы, возможно, станете человеком, у которого достанет великодушия посмотреть на вещи с моих позиций.

– Я в этом сомневаюсь, – сказал Питер.

Генерал нервно прикусил свою сигару и закурил ее. Он откинулся назад в своем кресле, не отрывая глаз от Питера.

– Энтони Редмонд мертв, – сказал он. – Он был убит. Так что, как видите, в этом вы не ошиблись.

У Питера пересохло во рту.

– Вы убили его?

– Убийцей, – веско сказал генерал, – была эта несчастная, умалишенная девушка, которая находится наверху.

– Эйприл?!

– Она застрелила его, когда поняла, что он собирается от нее уйти.

– Я в это не верю! – вскрикнул Питер.

– Это трагическая правда, – пожал плечами генерал и умолк, вглядываясь в Питера сквозь бледно-голубой дым своей сигары.

У опытного репортера вырабатывается способность инстинктивно распознавать правду, когда он ее слышит. Но существуют обстоятельства, в которых этот инстинкт притуплен, при которых степень личной причастности слишком сильна, при которых какого-то рода предвзятость настойчиво побуждает вас не верить правде, когда вы ее слышите.

В тот момент генеральского откровения Питер не поверил самому себе.