По ту сторону барьера
Шрифт:
– Да везде!
– угрюмо пробурчал Арман. Насчет устриц я малость приврала. Вообще-то я их люблю, но в данный момент из-за всех этих эмоций я совершенно лишилась аппетита. Впрочем, что за беда! Скажу - расхотелось. В конце концов, женщина на то она и женщина, чтобы менять свои прихоти, когда захочется.
Стали перебирать злачные места Трувиля. Я стояла за казино, ведь там мне будет легче ускользнуть от моих кавалеров, когда придет пора. Я не настаивала, чтобы ехать на моей машине, это могло возбудить подозрения в Армане, а машина Гастона и так стояла у входа дома. Уже садясь в его машину, я взглянула назад и убедилась, что Роман разворачивается, собираясь незаметно ехать за нами следом.
Сразу
– Не желаю я Армана - и все тут!
– не стала ожидать я вопросов Эвы.
– А что?
– не успокаивалась подружка.
– Он оказался... не того?
– Не знаю. Я не проверяла.
Эва была просто поражена. Господи, как же у них все легко совершается!
– Так ты с ним...
– Вот именно. Ничего у меня с ним не было.
– Но почему? А мне казалось...
Правда сама вырвалась из моих уст.
– Да мне и самой казалось. Я просто не успела, еще бы немного, и я бы...
Язык я прикусила не из скромности, приличествующей вдове, а просто потому, что не сразу подобрала словечко, подходящее к данному случаю. В мои времена... эх, где эти времена? В мои времена говорили "отдаться мужчине". Теперь же я отлично понимала - смысл этого выражения совсем не отвечает его истинному содержанию. А как же тогда надо говорить? Не "отдаваться мужчине", а "подкладываться под него"? "Брать мужчину нахрапом"? Или еще как? Оказывается, многое в этом времени остается для меня тайной.
К счастью, Эву не интересовали лингвистические изыски. Она задала вопрос в лоб:
– Так почему же нет?
– Потому что в самый... момент подъехал Гастон Монпесак.
– Значит, ты с ним?..
– Вот с ним я бы не против, - заявила я со всей искренностью и прямотой XX века, отбросив скромность века прошлого.
– Да не было ни времени, ни возможности. А вообще я хотела с тобой поговорить, чтобы ты мне помогла. Знаешь, не желаю я, чтобы Арман откалывал такие номера!
Сказала - и сама удивилась, вот же, овладела современной лексикой, выражаюсь вполне в духе времени.
– Какие номера?
– не поняла Эва.
– Видишь ли, он ведет себя так, словно я с ним уже долгие годы... ну, нахожусь в связи. Держит себя нагло, при всех.... о, лапает!
– Особенно при Гастоне!
– догадалась умная Эва.
– Ну да! А я вовсе не желаю, чтобы Гастон считал, будто мы... будто этот наглый Арман имеет на меня какие-то особые права.
– А чего же ты хотела?
– рассмеялась Эва.
– Он, считай, уже затащил тебя в постель, видел же полное твое согласие, так как же ему себя вести? Хотя, впрочем, не всякий мужчина стал бы демонстрировать перед другими ваши отношения. Однако здесь - случай особый. В Гастоне он инстинктивно почувствовал соперника и решил сразу показать, кто здесь хозяин. Я еще удивляюсь, как его кондрашка не хватила!
– Немного оставалось. Думаю, успокоился на том, что еще не все потеряно.
– И у него есть основания на это рассчитывать?
– Да нет же!
– рассердилась я на подружку, которая никак не поймет главного.
– Видишь ли, дело в том, что Гастон... ну как бы тебе потолковее объяснить...
Нет, даже лучшей подруге не объяснишь в общественном туалете того сердечного трепета, который ощущаешь при виде любимого, при одном смутном воспоминании восьмилетней давности (или уже девятилетней?), встреченного на пороге костела молодого человека, с которым я сбежала бы и от венца, и от ксендза, и от обожаемых родителей, лишь захоти он этого? И
Эва сама обо всем догадалась.
– Езус-Мария, неужели ты влюбилась?
– с каким-то ужасом вскричала она.
– Возможно, - выдавила я из себя с трудом.
– Во всяком случае, никакой другой мужчина меня не привлекает. Даже такой победоносный красавчик, как Арман.
– А Гастон?
– Чувствую - с него как-то слетел весь пыл, Арман таки добился своего. И очень прошу тебя - помоги, как подруга!
– А он не дурак, этот Арман, - задумчиво произнесла Эва.
– Знал, какую политику выбрать. Увидел соперника и прибегнул к единственно верному ходу показать, что ты - его женщина. Ведь у тебя на лице написано, что ты не из тех, которые знай меняют сексуальных партнеров, верность прямо-таки излучается из тебя, как свет из морского маяка. В таких случаях любой пришлый самец сразу поймет - здесь ему делать нечего, не отломится ничего.
В полном отчаянии я взмолилась:
– Потому и обращаюсь к тебе за помощью, что-то такое я и сама инстинктивно почувствовала и видела, что Гастон вот-вот... смоется, оставив нас одних, чтобы не мешать. Такая тактичность! Такая деликатность чувств! В прежние времена я бы знала, как вести себя, а сейчас все еще чувствую себя чужой в этом мире...
Ну вот и проговорилась, а ведь так следила за собой, никто не должен знать, что я перескочила через проклятый барьер времени. Ох, как же трудно сразу жить в двух разных эпохах! В прежнее время скрылась бы я от настырного поклонника за стенами своего поместья, за частоколом многочисленной прислуги, не ездила бы с ним в одиночестве на прогулки верхом, а уж в доме, в гостиной, при наших встречах всегда бы присутствовала какая-нибудь родственница, кузина, двоюродная бабушка. Да любая приживалка бы сгодилась, вот мне и защита! Здесь же, при свободных нравах, когда для любовных игр не обязательно скрываться за стенами домов, можно предаваться им всенародно и никакая полиция тебя пальцем не тронет, здесь таким дерзким нахалам и карты в руки. Нет у меня ни мужа, ни опекуна, который мог бы меня защитить от покусительств этого наглеца, приходится рассчитывать лишь на себя. Да вот на подругу.
Подруга оказалась на высоте.
– Да что ты так отчаиваешься, Каська? Отобьемся! И конкретно скажи мне: сделать все, чтобы отшить Армана, или намекнуть Гастону на истинное положение вещей и малость его подтолкнуть? Придать, так сказать, бодрости?
– Хорошо бы сделать и то, и другое, если сумеешь. А сегодня у меня такие планы...
Эва целиком и полностью одобрила мою стратегию, и мы вернулись к нашим мужчинам.
Как задумала, так и сделала. Причем, воодушевленная помощью подруги, и сама не дремала, явно давая понять, кого из своих ухажеров предпочитаю. Не скажу, чтобы мое отношение убило Армана. Нет, оно даже не отбило в нем охоты продолжать ухлестывать за мною, хотя теперь вместо прежней самоуверенности сильнее ощущались гнев и раздражение.
А потом я опять удалилась в туалет и уже не вернулась к нашему столику. Роман ждал меня в условленном месте, и даже не было необходимости ему сообщать, что сегодня вечером я не намерена принимать гостей...
* * *
Арман проявил такую наглость, что я просто слов не нахожу! Мне кажется, его поступок отличается особым бесстыдством и в данную эпоху, а в мою же такое и представить трудно. Заявился в мой дом ни свет ни заря, заставил Флорентину разбудить меня, не слушая ее возражений, ибо она с трудом сдержала его натиск - порывался силой ворваться в мою спальню, а Роман, как назло, уехал на автостанцию заняться машиной.