По ту сторону барьера
Шрифт:
Романа я отправила в Париж, как только выяснилось, что в Монтийи предстоит ломать дверь и мы задержимся надолго. Отправила я его в "Ритц", чтобы попросил горничную подобрать мне и запаковать кое-какие вещи, необходимые в Трувиле. Ведь в Трувиль я отправлялась всего на два дня, а выяснилось - буду там дольше.
Роман был каким-то непривычно суровым и настороженным. Невзирая на присутствие Гастона, а может, уже считая его достойным доверия, он вполголоса, но твердо сказал, так, чтобы я поняла и не возражала:
– Милостивая пани должна держать себя в руках. Что за слезы?
– Так все-таки преступление?
– Полиция полагает, что имеет дело с насильственной смертью. Убита особа женского пола. Если человеку разбили голову и свернули шею, трудно заподозрить, что человек покончил жизнь самоубийством. Или скончался от сердечного приступа. А кроме того, погибшей является некая мадемуазель Луиза Лера...
Как всегда, Роман знал все новости. Я вскочила от волнения. Луиза Лера это та особа, которая скрашивала последние годы жизни прадедушки! Та самая, о которой мне очень хотелось расспросить месье Дэсплена, а теперь вот что выяснилось...
– Езус-Мария!
– только и могла я произнести.
– Да, попали мы как слива в компот, - отозвался Роман.
– Пока еще трудно говорить о подробностях убийства, однако месье Дэсплен считает - с ним как-то связаны старинные пистолеты. Иначе чего бы они оказались в той комнате? Из одного стреляли. Полиция проверит отпечатки пальцев и выяснит, кто стрелял, вот только дело осложняется тем, что со времени убийства прошло много времени. Жаль, что не приняли всерьез сообщение сторожа, который слышал шум в доме, ведь описываемый им грохот очень похож на звук выстрела. Мартин Бек теперь локти кусает, да поздно...
– Откуда все это известно?
– удивилась я.
– Так я уже успел с полицией подружиться, - улыбнулся Роман.
– Приехал я еще полчаса назад, одновременно с ними, и с ними же проник на место преступления. Поначалу хотели меня выгнать, но я им пригодился. И хочу, чтобы пани графиня усекла главное: нас тогда вообще здесь не было! Не только в Монтийи, но и в этом веке.
Роман обернулся на внимательно слушавшего его Гастона, но тот только делал вид, что все понимает и согласен. На самом же деле француз мой любимый по-польски ни бум-бум. И Роман закончил:
– Так что милостивая пани может отсюда уехать, вы полицию не интересуете. Можете в Париж ехать, можете в Трувиль вернуться.
Видимо, главное до Гастона дошло. Видя, что я заколебалась, не зная, как мне поступить, он нежно обнял меня и, с улыбкой глядя в глаза, проговорил:
– Ма шер*, тебе просто необходимо хоть один день пожить спокойно и безо всяких отрицательных эмоций!
Какой же он милый, заботливый! Угодил в точку! И со своим обращением "на ты" - тоже подвел черту под нашими отношениями, придав им сразу неофициальный характер. Долой все эти надоевшие "мадам", "месье"!
Краем глаза я заметила, как Роман одобряюще кивнул. А Гастон продолжал:
– Лучше поедем в Париж, там пообедаем, а еще лучше - поужинаем, может, развлечемся и ты придешь в себя. А я уж
Последнее относилось к Роману. Ого! С чего это Гастон ищет его одобрения, а главное, как до него дошло утверждение Романа о том, что данное преступление меня никак не касается?
А Роман флегматично подтвердил:
– Совершенно правильно. И уверен - нескольких часов хватит мадам графине, чтобы вновь обрести душевное равновесие. Уж я ее хорошо знаю. С детства, точнее, с самого рождения.
И оба мужчины обменялись таким многозначительно-понимающим взглядом, что, не знай я Романа действительно с детства, подумала бы - уж не заговор ли это какой против меня? Впрочем, даже заговор, если его участником является Гастон, я восприняла бы с восторгом.
– Полностью согласна с вами, господа, - заговорила я, - да вот только... хотелось бы прежде знать, что здесь полиция обнаружила. И вообще... интересно увидеть, как работает полиция, ведь никогда не видела, впрочем, благодарение Господу.
И опять Роман понял меня лучше Гастона. Уж он-то хорошо знал мою натуру, а поскольку не усмотрел в этом никакого для меня вреда, не возражал.
– Так и быть, пусть пани графиня здесь немного поотирается, понаблюдает, а Париж от нас не убежит. Да и я со своей стороны постараюсь раздобыть новости. А в Трувиль я вас отвезу завтра.
И этим "вас" Роман объединил в одно общее меня с Гастоном, пошли ему Господь всяческих благ.
Глянула я на Гастона - неужели и у меня столь же глупо-блаженное выражение лица? Ну да какое это имеет значение!
Гастон по-своему расценил мой взгляд и тоже кивнул.
– Все, чего пожелаешь, дорогая! Сделаем так, как сочтешь нужным, моя милая. И если ты уже чувствуешь себя лучше, можем пойти поближе к той части дома и посмотреть, что там сейчас делается. Ведь ты находишься в очень выгодном положении: к тебе не может быть никаких вопросов, не только подозрений, и в то же время ты являешься владелицей дома, в котором совершено преступление. Это просто не может тебя не интересовать.
Я как-то неприлично быстро восстановила равновесие духа и обрела присущую мне энергию, совсем позабыв, что еще полчаса назад почти теряла сознание от ужаса. Мне и в самом деле очень хотелось увидеть, как в теперешние времена полиция ведет следствие.
Главное, труп Луизы Лера уже унесли из дома, я видела в окно, как прикрытые чем-то носилки засунули в специальную машину. Еще держался неприятный запах, но примененные полицейскими какие-то медицинские средства значительно его уменьшили. Если надушенный платочек держать у носа - выдержать вполне можно. Жаль, одежда моя непременно пропитается этой вонью, ну да я сменю ее в отеле "Ритц". Да и было этой одежды на мне всего ничего. И опять с благодарностью и радостью подумала я о современной манере одеваться, представив, сколько всего было бы навздевано на мне в мои времена. Вряд ли все эти нижние юбки, сорочки, корсеты, не говоря уже о верхнем платье, удалось бы отстирать, скорее всего, пришлось бы просто выбросить.