По ту сторону экрана
Шрифт:
Кристина Зеленая пришла в бюро одновременно со мной и обязанности выполняла примерно те же: изучение дел, подготовка заявлений и ходатайств, отправка корреспонденции, ведение деловой переписки обслуживаемых юрлиц и все такое прочее. В бюро имелись и другие юристы, стажеры, техники, бухгалтеры, однако мы с Крис обычно делили все эти обязанности между собой. Очевидно, она не боялась остаться единственной и разгребать все вышеперечисленное великолепие в одиночку.
Мы никогда не были с ней близкими подругами и не общались за пределами бюро, но много лет работали бок о бок, являясь помощницами Лазарева-старшего, а теперь, получается,
– Интересно, как отреагирует на такое его самоуправство его отец, когда вернется, – с сомнением в голосе пробормотала я, цепляясь за возвращение Станислава Викторовича как за последнюю надежду.
Такого хорошего начальника как он, еще поискать. Внимательный, заботливый, справедливый и честный. Однако, Денису Станиславовичу, кажется, не передалось ни одно из отцовских замечательных качеств. Он являлся его полной противоположностью – требовательный, властный, педантичный, еще и кажущийся предвзятым именно ко мне. Слишком уж часто он придирался к результатам моей работы, и я то и дело с недоумением ловила на себе его пристальный недовольный взгляд.
Не удивительно, что возвращения Станислава Викторовича я ждала с таким нетерпением. Но, как выяснилось сегодня, вполне могла и не дождаться.
– Если вернется, Ева. Если. А вообще это далеко не факт.
Мысленно прошла стадии отрицания, торга, депрессии и, дойдя до смирения, принялась нехотя выполнять поручение Дениса Станиславовича, или Деспота, как мы с коллегами успели его окрестить за те пару недель, что он безраздельно царствовал в S&L пока второй партнер – Михаил Сушков был в отъезде.
– Почему это не факт? С его доходом он может позволить себе лечение в любой клинике, как в местной, так и в зарубежной. Рано или поздно, он все равно вернется и снова займет свое место. И все станет как раньше.
Зеленая снисходительно покачала головой и издала демонстративно-печальный вздох, далекий от искренней грусти как я от идеала женской красоты.
– К сожалению, не все можно купить за деньги, Ясенева, а здоровье – первое в этом «непокупаемом» списке.
Тут я, конечно, была с ней согласна. И все же не могла поверить в то, что состояние здоровья начальника под сильной угрозой. При нашей последней встрече, когда он приезжал в бюро для расторжения предыдущего партнерского договора, Станислав Викторович выглядел разве что усталым, но как обычно шутил, улыбался и обещал вернуться в S&L, как только пройдет необходимое лечение.
Изумилась, прижимая к груди огромную папку с подшитыми в нее файлами адвокатского производства:
– Неужели все настолько плохо?
– Раз Деспот появился здесь, думаю – хуже некуда, – изрекла моя собеседница, многозначительно поджимая тонкие губы.
– Почему?
В отличие от Кристи, я всегда мало интересовалась офисными сплетнями, предпочитая вместо этого работать, а в свободное время читать что-нибудь интересное. Зато Зеленая, будучи завсегдатаем курилки, была в курсе свежих и не очень, новостей о начальстве и коллегах. Кто с кем спит, сколько получает, от кого ушла жена, кто собирается уволиться, кто где отдыхает в отпуске, а кто копит на новую шубу.
Вне зависимости от того, просила я или нет, она считала своим святым долгом регулярно делиться сплетнями со мной. Но если обычно я слушала подобные «доклады» в пол уха, теперь информация напрямую касалась того, как скоро я вернусь к работе. И вернусь ли вообще. И по этой причине
– Потому что Деспот никогда не ладил с отцом, особенно после того, как тот второй раз женился. Лазарев-младший из принципа не пошел в адвокатуру и после окончания института работал в следственном комитете. Но потом и там с кем-то не поладил и все же сдал адвокатский экзамен. Год назло отцу числился в конторе конкурентов S&L, а потом открыл собственный кабинет, – шепотом поведала Зеленая, пока я продолжала готовить к сдаче свои документы. – Павлова из бухгалтерии сказала, что именно из-за конфликта Лазаревых S&L перестало работать по уголовным делам, оставив только гражданские, семейные и арбитражи.
А я думала, что гражданские дела просто более прибыльные. Более спокойные. И безопасные в конце концов. Уголовное право никогда мне особенно не нравилось, в отличие от большинства сокурсниц, что запоем смотрели детективные сериалы об убийствах и громких расследованиях. Я же предпочитала работу с бумажками и цифрами.
Вздохнула. Папки с документами кончились, и я принялась складывать личные вещи из ящиков стола в любезно предоставленную Кристи картонную коробку. Компьютер наконец-то соизволил снова заработать и, закрыв компрометирующее окошко, сослужившее мне столь дурную службу, я перенесла нужную для работы информацию на рабочий стол, чтобы тому, кто будет вести мои дела впоследствии, было проще, и не пришлось беспокоить меня попусту.
Впереди маячили неприятные перспективы поиска новой работы, которая вряд ли окажется такой замечательной, как эта. Всегда считала стабильность одним из важнейших столпов собственной жизни, а теперь придется погрузиться в коварную и пугающую неопределенность, что уже тянула ко мне свои скользкие и противные лапки.
Обозначенные Лазаревым полчаса почти истекли и я, оглядев наш просторный и уютный кабинет напоследок, сжала кулаки и зажмурилась, чтобы собраться с силами перед предстоящим тяжелым разговором. Хоть бы не расплакаться в его присутствии и не выглядеть еще более жалко, чем чувствовала себя в этот момент!
В кабинет Деспота плелась, как на каторгу, оттягивая момент неизбежного увольнения. Поправила очки на переносице и убрала за уши, выбившиеся из строгой прически темные пряди. Эх, была не была. Нужно решиться, пересилить собственный страх и пережить напоследок еще пять минут позора.
– Входите, Ева Сергеевна, – пробормотал Деспот, когда я неуверенно постучала в дверь его кабинета и принялась в нерешительности топтаться на пороге.
Хорошо хоть ругаться с ходу не стал. Значит, все-таки есть в нем какие-то управленческие знания о том, что нельзя отчитывать сотрудников при посторонних. Уверена, Зеленая уже настроила все свои локаторы, чтобы передать историю о моем увольнении из уст в уста как мифы и легенды о героях Древней Греции.
– Не стойте, присаживайтесь, – снисходительно кивнул Лазарев на кресло перед собой.
Глянув на него, сидящего за огромным столом, со сведенными перед собой кончиками пальцев, растеряла всю заранее заготовленную уверенность и смелость, которых и так было маловато для противостояния со столь серьезным противником. Вместо мыслей о каких-то словах, которые могла бы сказать, чтобы в последний момент изменить ситуацию в свою пользу, в голове возник вопрос, почему рукава его рубашки, будучи теперь раскатанными, не помялись? Это ткань такая? Или он рубашку успел переодеть?