По ту сторону грусти
Шрифт:
На этот раз ей было предложено красное молдавское - новая деталь - и снова непринуждённо, "как обычно".
– Ну что, как там продвигается ваша статья о "шведской модели"?
– Довольно осторожно, - вздохнула Алеся, - много специфических моментов, это раз, и их ведь надо грамотно подать, это два. Прошу прощения...
– замялась она.
Андропов чуть склонил голову, выражая внимание.
– Я понимаю, какой у вас напряжённый режим работы, но могу ли я просить вас посмотреть материал перед публикацией? Не сочтите за дерзость, - стрельнула глазками Стамбровская.
...да-да,
– Ну что вы, - произнёс Юрий Владимирович, - мне было бы действительно интересно почитать.
Потом они серьёзно обсуждали, как и с кем передать рукопись. Несуществующую, разумеется. А затем перешли к теме кино и масс-культуры - точнее, к беседе о сериале "Семнадцать мгновений весны".
В своё время Алесю в самое сердце поразил этот фильм. Она даже плакала несколько раз. А главным героем - любовалась. Да и все антагонисты, и сам стиль съёмки - всё это вызывало у неё наслаждение. Потом она разыскала книжку и прочитала её с жадностью, и с удовольствием отметила, что фильму она ничуть не уступает. Вот насчёт дилогии "Щит и меч" было у неё разочарование горше некуда - трафаретная социалистическая писанина, от которой сводило скулы.
Интересно, а сам Юрий Владимирович читал это вообще? И как отреагировал? Ей вспомнилось, что он говорил: "...жизненный уровень народа крайне низок, культурный уровень тоже, школьное дело поставлено отвратительно, литература... Что это за литература?"
Я вижу полное гумно, как писал Лермонтов. Алеся ухмыльнулась. Впрочем, не следовало забывать, зачем она здесь. И позлорадствовать всё-таки придётся - хотя почему "придётся", если это приятно. Она начинала получать удовольствие от этого напряжения, вся подобралась, как охотничья собака.
Она тщательно отмерила похвалы разным моментам фильма, а затем прибавила пару ложечек дёгтя. В том числе сказала, что идеальному чекисту Штирлицу не хватает живости.
– Что вы имеете в виду?
– переспросил Андропов.
– Вообще-то он очень хорош, и душу трогает, я в него чуть было не влюбилась...
Она осеклась, едва не ляпнув: "в старших классах". Рано, рано!..
– Так что же вам показалось неестественным?
– Я согласна, что не стоит советского разведчика превращать в Джеймса Бонда номер два, но Ганс Клосс у поляков вышел всё-таки лучше, - заявила Алеся, пригубливая вино.
– В нём больше человеческого. А если бы Штирлиц действительно везде ходил с таким серьёзным лицом, то наверняка бы провалился.
На лицо председателя набежала тень, он чуть заметно поджал губы.
Алесе в этот момент самой сделалось неприятно, ей стало чуть ли не жаль своего грозного собеседника - потому что подобные переживания были
Юрий Владимирович заспорил с ней и сказал, что даже образ польского разведчика Клосса более близок западному менталитету, а Штирлиц - герой полностью советский, и приоритеты в создании образа ставились несколько иные, и, в конце-то концов, моделей поведения может быть несколько, и необязательно более популярная является лучшей.
Алесю опять это тронуло: она всегда так себя утешала - подумаешь, у кого-то проза более раскрученная...
Она заколебалась перед следующей шпилькой, но уж эта-то тема ужасно провоцировала и сама просилась на язык.
– Да, Юрий Владимирович, следует признать, что вы правы, - деланно смутилась Стамбровская.
– Наверное, попытки сделать советского разведчика компанейским парнем среди нацистов были бы... вульгарны, что ли. Тем более, был бы некий привкус подражательности.
– Вот именно, - кивнул председатель, - приятно, что есть понимание. Только вы уж не думайте, что я совсем не приемлю критики, - усмехнулся он.
– Тогда есть ещё один момент. Вы, конечно, не режиссёр и не курировали фильм от и до - но вы как человек знающий разве не могли проследить за соблюдением исторической правды?
Председатель глянул с настороженностью.
– Может, это художественный вымысел, но тогда он просто нелеп!
– бесцеремонно заявила Алеся.
– Не понимаю, о чём вы, - сухо проронил председатель.
– Зачем там Барбара? Нет, ну правда, Юрий Владимирович, разве вы не знали, что женщины не могли служить в СС?..
Она уже откровенно веселилась и улыбалась во весь рот.
– Хотя, с другой стороны, зачем придираться? И фильм уже не переснимешь, и образ просто блеск, вот что главное. Я думаю, лет через тридцать у нас многое изменится, и женщины будут ей подражать - разве Барбара не шикарна? А мужчины будут видеть строгую эсэсовку в своих мечтах, - со сладким вздохом закатила глаза Алеся.
– Да, я думаю, в нашем обществе будут совсем другие эстетические предпочтения.
Нет, всё-таки хулиганить - весело. До поры до времени. Потому что в следующий момент ей стало не по себе. Андропов вскипел от возмущения, но голоса почти не повысил. Вместо этого он заговорил змеиным тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
– Послушайте, вы забываетесь, - произнёс он, сверля Стамбровскую взглядом. Признаться, ей стоило усилий выдержать его и не потупиться.
– Вы знаете, что с вами могут сделать за такие высказывания?
Она посчитала за лучшее промолчать. Ну же, ну же, вот-вот...
– Знаете, Алеся Владимировна, вы слывёте одной из самых оригинальных фигур нашей молодой интеллигенции, - с лёгкой издёвкой протянул Андропов, - но я не подозревал, что эта "оригинальность" заходит настолько далеко.
Алеся чувствовала, как её пронизывает и чуть не сносит потоками бешеной энергии.