По ту сторону, или Игры, в которые играют Боги
Шрифт:
Сферы собираются в цепочки, соприкасаются друг с другом, объединяются в родственные, хранят память и опыт прожитого. Все одновременно, в единстве пространства и времени, к какой бы эпохе ни относились.
На каждую человеческую душу приходится от пары десятков до пары сотен таких сфер-жизней. Моя цепочка сфер замкнулась, я вышел из цикла рождений, собрав весь нужный мне жизненный опыт. Теперь я вне пространства и даже вне времени. Это трудно объяснить. Но я могу существовать одновременно в каждой из своих жизней, а могу выходить за их пределы свободно.
Я выбрал
Каждая душа выбирает – прожить ли прошлую жизнь заново или поменять настройки, создать новую сферу. И Гардиан помогает, подкручивает, подстраивает главные вехи судьбы. А потом сопровождает душу в земном воплощении.
– Как ты помнишь их всех? – задал я вопрос своему наставнику однажды. – Их задачи, особенности каждого?
И он ответил:
– Всё просто, присмотрись. На сферах прописаны едва заметные знаки, среди них есть и цифры – дата, время, координаты рождения, есть символы, указывающие на добытые уже артефакты, и символы, подсказывающие предназначение и задачи этой жизни. Это цифровой код судьбы. Я просто знаю, как его расшифровать. Для меня это легко, мимоходом. Ты тоже научишься.
– На Земле это называлось нумерологией.
– А ещё астрологией, хиромантией, тарологией, считыванием ауры… Мир полон знаков. Жизненный код человека так или иначе запечатлён или отражён внутри сферы – в дате рождения, в положении планет, в линиях на ладонях. Поэтому тот, кто ищет, – тот находит. Но это непросто. И не каждому дано знать.
А тебе дано, мой друг. Да-да, тебе. Хоть ты и не веришь сейчас. Улыбаешься? Думаешь, это шутка такая? Манипуляция автора? Да, ты прав… возможно. Просто наблюдай, читай, развлекайся. Жизнь – интересная игра, а это просто интересная книга с историями о жизни… которая игра.
Рассказ 3. Молитва
Просто чудо какое-то.
В реанимационном отделении Ивано-Матрёнинской детской клинической больницы стояли двое в белом и молча разглядывали маленького пациента. Мальчишку лет десяти. Худой, бледный, недвижимый, с маской ИВЛ на угловатом лице. Глазницы запали, из-под сомкнутых ресниц растеклась болезненная синева.
От тонких рук тянулись прозрачные трубочки системы, от щупленькой груди – проводки. Рядом мерно пикал устрашающе огромный аппарат мониторинга, экран рисовал слабый ритм больного сердечка.
– Пора, – произнёс один из присутствующих. – Отключай, его время вышло.
– Не могу, – второй не отрывал глаз от невесомого сферического планшета.
– Гардиан?! На тебя непохоже… с чего вдруг сантименты?
– Да нет же… Я действительно выключить не могу, не жмётся кнопка. – Гардиан развернул планшет к коллеге и продемонстрировал, как нажимает на сенсорную кнопку в центре. – Реакции ноль!
– Интересный поворот, –
Проворные пальцы заскользили по мерцающей поверхности, порылись в настройках, включили сканирование всех систем…
– А-а-а-а, вот оно что. Помехи… Молится!
– Кто?
– Мать, конечно, кто ещё-то?.. Пошли посмотрим!
Шаг в сторону, и оба уже в старенькой церкви при больнице, у иконы Божией Матери.
– Вот она, – воскликнул Гардиан, опускаясь рядом с заплаканной растрёпанной женщиной в сбившемся набок платке.
Та стояла на коленях, уронив голову на ладони. Плечи её скорбно поникли и сотрясались мелкой дрожью совсем не в такт приглушённым рыданиям. Она то резко вскидывалась и быстро-быстро бормотала молитвы вперемешку с обетами и клятвами, то вновь склоняла голову и беззвучно плакала.
– Уже десять часов вот так, – кивнул в её сторону старший, заглянув в планшет-сферу.
– Посмотри её программу. Что там?
– Всё по сценарию – смерть сына. У них договор там, – ткнул прозрачным пальцем в воздух. – Он умирает ребёнком, она учится смирению, принятию, избавляется от гордыни. Как задумано, так и движется.
– Почему тогда её молитвы создают помехи программному обеспечению?
Первый озадаченно пожал плечами.
– Так бывает… иногда. Когда… урок усвоен до события… Осторожнее!!!
Гардиан едва успел переместиться в пространстве, как на его место сели двое: пожилая женщина и осунувшийся молодой мужчина – бабушка и отец мальчика.
– Ясно-понятно. Тяжёлая артиллерия подоспела.
– И что мы будем с ними делать? – растерялся Гардиан.
– Да ну их, – махнул крылом первый. – Переписывай сценарий. Ей последнее предупреждение. А пацану… пацану придумай просто жизнь. Пусть посуществует в удовольствие. Полсотней лет раньше, полсотней лет позже… Невелика разница.
***
В реанимационном отделении Ивано-Матрёнинской детской клинической больницы стояли двое в белом и в недоумении разглядывали маленького пациента. Мальчишку лет десяти.
– Поразительно… – не веря глазам своим, протянул первый.
– Сам в шоке, Андрей Сергеевич. Думал, до утра не доживёт, а тут… хоть сейчас выписывай. Просто чудо какое-то.
Рассказ 4. Семён
Случайности не случайны.
Сквозь дешёвые, неплотно задёрнутые занавески в комнату нагло лезли лунные лучи. Протоптали дорожку поперёк кровати, выползли на стену и в зеркало. А оттуда по всем углам и закуточкам маленькой спаленки. Но обитатели комнаты дрыхли сладким сном, не видя этого безобразия.
Семён уткнулся носом в Натахину шею, его челюсть приоткрылась, дыхание было ровным и расслабленным. Снилось что-то мягкое, пахнущее молоком и травами. Такой сон прерывать никак не хотелось. Но шестое чувство предупреждающе кольнуло под лопаткой. Семён почуял неладное. Вынырнул из мира подсознательного, открыл левый глаз.