По ту сторону Лисограда
Шрифт:
— Что? — пролепетала я, не понимая, как перепрыгнули с угроз на деловое предложение. — О чем вы?
— Предлагаю тебе место в моем отделе, — продолжил Романов, игнорируя мой вопрос. — Считай это повышением. Давно хотел насолить твоему начальнику. Будешь работать бок о бок со мной.
Он прошел к своему столу — массивному, из темного дерева, — взял папку и протянул мне.
— Подумай над моим предложением, Алена, — произнес он, вновь приблизившись ко мне и выпроваживая из своей обители — Уверен, ты примешь правильное решение.
Даниил Игоревич развернулся и скрылся в недрах кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
Я осталась стоять посреди коридора, сжимая в
Глава 2. Работа и прочие неприятности
Новый год — время чудес, говорили они. Ага, как же. Мои чудеса выглядели как ледяные узоры на стеклах, за которыми бесновалась метель, да пронизывающий до костей холод, стоило выйти из квартиры. Даже солнце, казалось, смотрело с укором — бледное, безрадостное, как мой новый год. Новый год, начавшийся с кабинета Романова.
Я приняла его предложение. Точнее, не нашла в себе сил противостоять его ледяному напору, смешанному с непонятным мне очарованием. Очарованием хищника, заглядывающего в душу жертвы.
Мой новый кабинет находился рядом с его — привилегия, которой не удостаивался никто из помощников. «Чтобы держать тебя под контролем», — ехидно шепнула мне на ухо сплетница Ирина из бухгалтерии. Кабинет был просторным, залитым светом, но от этого он не казался уютнее. Холодный блеск стекла и металла, строгие линии мебели, огромный стол из темного дерева — все здесь дышало сдержанностью и властью. Как и сам Романов. Я старательно перенимала его стиль — классические костюмы темных тонов, белоснежные блузки, туфли на каблуке. Никаких легкомысленных деталей, ничего лишнего. Словно облачившись в доспехи, я пыталась защититься от его всепроникающего взгляда, от его необъяснимой власти надо мной.
Он редко повышал голос, но от его немногословных замечаний, от ледяных интонаций хотелось провалиться сквозь землю.
— Неплохо, Алена, — бросил он, бегло просматривая мой первый отчет. — Но помните, я не терплю дилетантства, и принесите мне, наконец законченный отчет в мой кабинет.
Его новый кабинет был больше прежнего. Окна от пола до потолка открывали вид на город, скованный морозом. Словно гигантская панорама, символизирующая его власть и недоступность. В кабинете царил идеальный порядок, холодная роскошь, лишенная уютности. Как и он сам. Иногда я заходила в его кабинет и наслаждалась видами, пока хозяин кабинета отсутствовал, но это было крайне редко, чаще всего он засиживался вечерами за документами и поэтому даже не удостаивал меня своим вниманием, зато напоминал о себе фразами.
— Алена, отчет по делу «Кравцова», — бросал он, не отрываясь от документов, и его голос, низкий, с хрипотцой, заставлял меня вздрагивать.
— Да, Даниил Игоревич, — отвечала я, стараясь, чтобы голос не дрожал.
— Хватит уже трястись от моего голоса, я не такой страшный — чуть ли не рыча произнес он, а я лишь слабо произнесла, что-то вроде простите.
И я могла бы выдохнуть, вроде бы он забыл о своей «симпатии» ко мне, перестал смотреть на меня, лишь изредка он проявлял участие и какую-то обеспокоенность.
— Работаете, Алена? — спрашивал он, и в его глазах мелькала искорка чего-то непонятного, тревожащего.
Мне были непонятны его чувства, к чему беспокоиться, он сам засиживается на работе, да и многие из нас чуть ли не живут на работе. Возможно, эти зимние вечера я бы и хотела проводить дома, но работа обязывала выполнять свои обязанности и днем и ночью. Всё-таки правильно нам
— Замерзла? — спросил он, и его голос, близкий, теплый, заставил меня вздрогнуть.
Я лишь мотнула головой, не в силах произнести ни слова, все мои мысли занимало рассматриваемое дело, и была мысль, а потерять её очень не хотелось. Мой жест он воспринял, хмыкнув и сняв свой пиджак — теплый, пахнущий его парфюмом и табаком накинул мне на плечи.
— Не стоит болеть, — прошептал он мне на ухо, и от его дыхания по коже пробежали мурашки.
Я сидела, утопая в его пиджаке, вдыхая его запах, и понимала, что пропадаю. Пропадаю в этой игре, правила которой мне не понятны. Моя мама всегда говорила мне, что играть стоит с умными противниками, но только в том случае если ты знаешь, как их обыграть либо если тебе нечего терять. Причина этому была довольно таки банальна, если ты начал играть, зная что выиграешь, то эта победа лишь окрылит тебя, а если ты понимаешь что проиграешь то лучше отойти назад ведь ты можешь закончить эту игру с разбитым сердцем.
«Ты все равно будешь моей» — эти слова, сказанные им в новогоднюю ночь, стали моим проклятием. Проклятием, от которого я не хотела искать спасения. Именно эти слова заставляли меня понимать, что ему нельзя верить.
Дни превратились в калейдоскоп дел, допросов, совещаний. Я работала как заведенная, стараясь не думать ни о чем, кроме работы. В этом водовороте дел и информации я пыталась, спрятаться от пронзительного взгляда Романова и собственного отражения в зеркале. Он был рядом — всегда сдержанный, требовательный, непроницаемый. Холодный мрамор, вытесанный искусным скульптором. Но иногда, вскользь, я ловила на себе его взгляд — пристальный, изучающий, и от этого взгляда у меня по телу бежали мурашки. И я не могла понять — осуждает он меня или наоборот? Однажды, разбирая дело о серии дерзких квартирных краж, мы наткнулись на странную деталь — во всех квартирах грабители оставляли на видном месте красную розу.
— Что за романтика? — усмехнулся один из оперативников, но Романов оборвал его ледяным тоном:
— Хватит болтать, займитесь делом.
Вечером того же дня он задержался у меня в кабинете. Я уже привыкла к этим неожиданным визитам, к его присутствию, от которого в воздухе словно повышалось напряжение.
— Алена, — начал он, и я подняла на него глаза. Он стоял у окна, заложив руки за спину, и его силуэт на фоне огней ночного города казался особенно четким, властным. — Я перевожу тебе дело «Красная роза». Будешь вести его лично.
— Но… — я растерялась. — Это же… Даниил Игоревич, это же резонансное дело, сложное…
Он наконец-то повернулся, и в его глазах я увидела странный блеск. Хищник выбрал цель.
— Я в вас верю, Алена, — произнес он, и его голос прозвучал неожиданно мягко, словно бархат, скрывающий сталь клинка. — Докажите, что я не ошибся.
Я с головой окунулась в расследование. Дело оказалось запутанным, полным тупиков и ложных следов. Я работала дни и ночи напролет, позабыв обо всем на свете. А Романов… Романов словно наблюдал за мной. Иногда он приглашал меня к себе в кабинет, чтобы обсудить детали дела, и эти встречи, наполненные напряжением и недосказанностью, выбивали меня из колеи. Однажды, после особенно тяжелого дня, я задержалась в кабинете допоздна. Романов зашел ко мне, когда я уже собиралась уходить.