По ту сторону мести
Шрифт:
Правда проработала я на этой должности всего два года. Проверка в центре показала большие хищения в финансах и недостачи в лекарственных списочных средствах. Главврач и его замы были сняты с должностей и попали под следствие. Из заведующих, что принимали центр в день открытия остались на своих местах и вне подозрений только трое. И я в том числе. Поэтому, не спросив меня, мне вручили сначала временное исполнение обязанностей главврача. А ещё через полгода и постоянное.
– Вот, Нора, девочка наша уже совсем взрослая. На хорошей должности. К ней едут.
– Тихо сказала фотографии
А старый переделали под ещё одну смотровую. Оставлять своё место у родильного стола я никому не собиралась. Я привыкла быть первым, что видит новорождённый, выходя в наш мир.
Глава 14.
Глава 14.
Влад.
Ночная духота перед грозой не давала уснуть. Да и полежишь немного и весь мокрый. Противно. Я любил чистую постель, запах свежего белья... Для меня почему-то именно этот запах ассоциировался с покоем и безопасностью. Откуда это взялось, я и сам не знал. Может из той части детства, что я не помнил. Больше неоткуда.
Мать сдала меня в детский дом, когда мне было три. Мол, нет финансовой возможности растить ребёнка. Родственники за всю мою бытность в детдоме тоже не решились объявиться, хотя бы раз. Поэтому и я никогда не пытался узнать о своей матери и прочей родне. Не интересно.
Лет в четырнадцать я увлёкся армейской рукопашкой. Не потому что в детдоме били или ещё что в том же роде. Нет, это уже потом я узнал, что с детским домом мне сказочно повезло. Нас кормили, одевали. Чуть ли не силком заставляли учиться. В школу нас возили автобусом, который предоставлял расположенный рядом с городом кирпичный завод.
Говорили многое. Что директор и хозяин там "браток", и что детдом у них идёт подшефным, потому что половина охраны у этого предпринимателя из бывших воспитанников. Но факт остаётся фактом. У нас были более менее нормальные условия. Я даже пять лет отходил в музыкальную школу по классу ударных и успел выучить несколько бальных танцев. Из-за роста меня вечно назначали выступать на всяких концертах, посвящённых чему-то там.
А потом к нам замом пришёл бывший спецназовец. И быстро организовал кружок. Я долго участвовал, занимал какие-то места, получил даже звание. Аркасан, на самом деле Аркадий Александрович, всё был уверен, что я после детского дома пойду в армейку.
Вот только я после детского дома ворвался в красивую жизнь. Работал за нал в охране, гонял машины. Сначала охранником с водилой, потом сам. Деньги уходили быстро. Гулянки в барах, девки и игровые аппараты. В халупе, полученной от государства, я не удосужился даже сделать ремонт. Старый холодильник хоть и морозил, но дребезжал при этом так, что я потом при любом шуме спокойно спал. А вместо дивана на полу лежал надувной матрас.
Я очень быстро научился брать в долг большие суммы, не думая, чем и как их отдавать. В результате, квартиру пришлось продать. И после уплаты долгов от суммы, которую я получил от продажи квартиры, на руках осталось тысяч шестьдесят.
Можно было бы взяться за голову,
Поэтому гордо заявляя на каждом шагу, что жить надо одним днём и не думать о завтра, я очень быстро оказался в поле зрения рекрутeров. Я для них был идеальной кандидатурой. В хорошей физической форме, сам дурак дураком и никого из близких, кто мог бы надавить авторитетом и прописать мозготерапию. Даже военкомат до меня ещё не добрался. Наверное, попал бы под весенний призыв. А тут, как мне говорили, всё то же самое, только за очень большие деньги.
Предварительно контракт я подписал с бравадой, громко поставив на столешницу стакан с вискарём. Да и в безликий офис на следующий день я пришёл без сомнений. Не появились они и на закрытой базе для активного отдыха. На самом деле, настоящего полигона для первичной подготовки только подписавших контракт.
Если правда то, что у каждого человека есть ангел-хранитель, то у меня их было двое. И оба со мной, похоже, боялись глаз сомкнуть. Ничем иным, как вмешательством высших сил я объяснить тот факт, что примерно в это время на той же базе готовились совсем другие бойцы. Уже прошедшие не одну горячую точку. Бывалые, знающие, где они будут и что происходит.
К этим-то ребятам я и прибился. Именно благодаря им, в мозгах началось просветление, что не всё так сказочно, как мне казалось. А потом там же появился один мрачный и неразговорчивый тип.
– Злой какой, словно башку каждый раз простреливает. И не абы кому, а кому-то конкретному.
– Наблюдали за ним наёмники.
– Корсун, этих двух нулeвых к нам припиши. У нас всё равно перегруппировка.
– Кинул командир старшему той базы.
– Арс, ты с ума сошёл? У тебя и так треть группы реального говна не месили. Из них три сопливых, а эти и вовсе...
– Набычился старший.
– Ничего, мы сначала второй линией идём. А к мясорубке, уже заматереют.
– Не согласился с ним Арс.
– Скорее одеревенеют, - скривился Корсун.
Уже с базы своих имён мы не употребляли. У всех были клички, которые потом становились позывными. А потом уже, под артой, когда первый раз трясся и постоянно пальцы тeр от испуга, я вдруг понял, что жить оказывается очень хочу. И не один день. А рядом каждая вспышка высвечивала профиль Сабира. Тогда его звали Мавр.
– Твою мать!
– чуть не подпрыгнул я.
– Что-то ты сильно задумался, - усмехнулся Сабир.
– О чём?
– Вспомнил...
– от Сабира я никогда и ничего не скрывал.
– Когда нас первый раз артой накрыло? Ты всегда это вспоминаешь.
– Кивнул Сабир.
– Первый бой, половина тогда легла. А из добора в группу выжили ты, я да Монгол.
– Повернул я голову к другу.
– Сам-то что не спишь?
– Гроза разбудила, и уснуть не могу. И Киру боюсь разбудить. Она тяжело засыпает в последнее время.
– Непривычно мягкая улыбка появилась на лице друга.