По ту сторону мести
Шрифт:
Я сидела на подоконнике и наблюдала за просыпающейся жизнью. Каждый раз эти минуты наполняли меня непонятным ощущением радости. Возможно от того, что я знала, что моя жизнь может оборваться в любую минуту, стоит только допустить хоть одну ошибку и упустить хоть одну ниточку, что может привести чудовище из прошлого к моему порогу. Поэтому и не было у меня страничек в соцсетях, и я не ходила на корпоративы. Кто знает, чьи глаза увидят случайное фото?
Квартира у меня была большой и светлой. Единственная однокомнатная на весь подъезд. Так получилось из-за того, что планировка соседней квартиры была изменена и увеличена на одну комнату. В результате
Поэтому и скидка на неё была очень приличная. А я едва-едва уложилась, отдав за неё всё, что у меня было.
Денег от продажи квартиры от детдома и накоплений от арендной платы хватило на приобретение квартиры без отделки и мебели. И я до сих пор не знаю, каким чудом мне удалось набрать денег, чтобы за три месяца, прошедших между покупкой квартиры и выпиской из общежития, успеть полностью отделать ванну и туалет.
Вспомнив, с каким недоверием к собственным ощущениям, я принимала первую ванну, я усмехнулась. Оказывается, возможность полежать в ванне, хорошенько отмокнуть и прогреться, это непередаваемое удовольствие. Ванна у меня была огромная, чугунная, с широкими бортами. Из-за нестандартных размеров она слишком застоялась в салоне, и я забрала её благодаря технической уценке. Я тщательно выбирала плитку на кухню, продумывала цветовые сочетания. Просматривала десятки оттенков и вариантов ламината. Входные и межкомнатные двери владели моим вниманием пару месяцев безраздельно.
И не важно, что ела я очень скромно, из вещей не покупала вообще ничего и спала на надувном матрасе из спортивного магазина. Раз в два, в три месяца я могла себе позволить что-то доделать.
Последним приобретением стал угловой диван, на который я перебралась спать с матраса. Два года спустя после покупки квартиры.
Зато в тамбуре и на входе в квартиру стояли надёжные сейфовые двери, коридор в квартире встречал лакированными сосновыми панелями и контурной подсветкой. Ванна и туалет радовали взгляд яркой лазурной плиткой, белой сантехникой и сверкали зеркальными гранями в полный рост на одной их стен в ванной.
Кухне добавляло уюта сочетание мятно-зелeной отделки стен и светло-бежевой деревянной мебели. А вот единственная комната играла на контрасте бело-перламутровых обоев с объeмным рисунком с насыщенно синим цветом обивки дивана, занавесок и мебели из тёмного ореха. Гарнитур я подбирала под часы, что забрала из квартиры Элеоноры Рихторовны. Да и стол на кухне со стульями был памятью оттуда.
Утром в выходные я могла позволить себе пробежать с десяток кругов вокруг небольшого прудика в ухоженном парке неподалёку. Через него пролегала самая короткая дорога к ветклинике, и бегая, я наблюдала как меняются мощные и крупные собаки, как только понимали куда они идут.
Особенно мне нравился один чау-чау, которого мнительные хозяева водили к врачам чуть ли не раз в неделю. Едва обогнув пруд и выйдя на аллею, оканчивающуюся прямо у ступеней клиники, пёс начинал попеременно падать в обморок, жалобно завывать и лишаться всех костей в организме разом. Потому что из рук хозяина он просто стекал.
А после пробежки, я набирала тарелку всякой всячины, варила себе кофе на молоке и шла на лоджию. Уже начав хорошо зарабатывать в центре, я его застеклила и утеплила. И даже зимой здесь было комфортно находиться. Из-за архитектуры дома, балконы, расположенные над входом в подъезд имели форму полукруга из пяти граней. Три из них были открытыми. Сейчас там красовались окна.
К одной из глухих стен я поставила небольшой буфет. Он никому был не нужен, и его собирались выкинуть, когда готовили квартиру Элеоноры Рихторовны к сдаче. А я забрала. Сначала, пока не купила кухню, хранила в нем посуду и запасы, а потом отмыла, отшкурила, заново пролачила. И теперь чудесная винтажная вещь украшала мой балкон. Другую часть балкона занимал мягкий диванчик, на котором всегда лежали пара подушек и плед.
Здесь я любила проводить выходные с книжкой. Или отлеживалась, возвращаясь после очистки крови. Несколько лет подряд, в отпуск, я уезжала в Москву. Где в закрытой клинике проходила не самую приятную и весьма болезненную процедуру. У меня забирали часть крови и вводили плазму. Через неделю процедура повторялась. И так до четырёх раз.
Так я пыталась избавиться от остатков той мерзости, что вкалывала мне любовница Зароева. Не важно, что радости и удовольствия от кровопотери организм не получал. Главное, что в голове срабатывал переключатель, который приносил немного успокоения.
Моя кровь, восстанавливаясь до необходимого объёма из донорской плазмы, избавлялась от той гнили, что всё это время была во мне. И пусть меня буквально шатало от слабости, но ощущение чистоты внутри было несравнимо ни с чем больше.
Утро рабочего дня началось с сюрприза. Помощник Агирова, Влад, снова встречал меня у подъезда. А на заднем сиденье машины меня ждали завтрак и термокружка с кофе.
– Вы обо всех врачах семьи Агирова так беспокоитесь?
– спросила я Влада.
– Нет, просто ты своя. И странная. А это интересно.
– Ошарашил меня ответом мужчина.
– А ещё у тебя с памятью беда. Вот забыла, что мы на ты. Вдруг ещё чего важного забудешь? А тебе ещё Киру лечить.
– Кира просто родила, это не болезнь.
– Усмехнулась я.
– Просто?
– аж поперхнулся от возмущения Влад.
– Да она кричала так...
– Роды процесс болезненный. Но даже если исключить все особые моменты, то Кира прекрасно прошла это испытание. И я скажу, что достаточно быстро.
– Сложила руки на груди я.
– Для первородящей нормальная длительность родов от семи до двенадцати часов. Вот когда роды длятся часов пятнадцать или восемнадцать, то это уже затянулись. А у Киры всё было стремительно. За что она и заплатила несколькими разрывами, и то не серьёзными.
– Стремительно? Ты издеваешься? Да этот ад длился несколько часов!
– поделился своим мнением Влад.
– Это медицинская классификация. Роды меньше шести часов, считаются стремительными.
– Ухмыльнулась я.
В больнице день сначала шёл спокойно, если не считать вдруг очень заинтересовавшегося повседневной жизнью больницы Влада, а потом поступила роженица. Вот только вместе с ней приехали два мальчика, тринадцати и четырёх лет.
– Папа в командировке, мы маму не бросим. Вдруг ей помощь нужна?
– нахмурился старший. Младший только кивнул.