По ту сторону мести
Шрифт:
За домом Кати был небольшой пустырь, который жители дома использовали под небольшие огородики. Чтобы как говорится, зелень была к столу. Огораживать их было нельзя, поэтому сажали плодовые кустарники. Смородина, малина, войлочная вишня и жимолость в основном.
А ещё эти кусты прикрывали подвальные окна. В одно из таких окошек, самое крайнее и к счастью оказавшееся открытым, я и залезла. Дом был невысоким, но длинным. Целых семь подъездов. И попав в подвал неважно, в какой части дома, можно было подняться по широкой и надёжной лестнице в любой подъезд. Так строили специально. Потому что рядом горы и могли
Катина семья жила на первом этаже, прям первая квартира от выхода из подвала. Я замерла, набираясь смелости, прежде чем постучать. И всё равно стук вышел каким-то неуверенным. Однако дверь открылась. Катя окинула меня взглядом и без слов затянула в квартиру.
– Мирька!
– попыталась обнять она меня.
– Я грязная и от меня воняет, - остановила её я.
– Мириам!
– строгим голосом ответила Катя.
– В тот день, когда грязь и запах помешают мне обнять единственную подругу, я перестану себя уважать!
Глава 4.
Глава 4.
– Давай помогу?
– предложила мне помощь Катя, отправляя меня в ванну.
– Кать... Я сама.
– От мысли, что нужно раздеваться перед кем-то и тем более, что кто-то ко мне прикоснётся, меня замутило.
– Понятно, - тихо сказала Катя, быстро отводя глаза от моих рук с синяками от уколов.
– Подожди тогда, я вещи сразу принесу и полотенца. И... У мамы в аптечке есть специальная таблетка...
– Говори уже прямо, - заметила я, что Катя тщательно подбирает слова.
– Слова мне вреда точно не причинят.
– Это экстренная контрацепция. Если тебе нужно.
– Резко закончила подруга.
– Несколько дней назад у меня начались эти дни, - разговаривать о таких вещах было неловко даже с подругой.
– Но очень странно, на пару дней... И меня не оставили в покое на эти дни... Неси, Катюш.
– Ты задумалась, Мирь.
– Сочувствующе посмотрела на меня Катя.
– Кать...
– то, что я собиралась сказать, меня убивало. Что-то ощутимо рвалось внутри и грозило сломать меня. Но я заставила эти слова прозвучать.
– Я была с мужчиной. И не с одним. Не по своей воле, но это не имеет значения. И возможно, что я... Я могу быть беременной. Даже уже может несколько дней. Только... Мне кололи наркотики, Кать. Помнишь, в школе нам подробно рассказывали о последствиях, даже если мать в прошлом была зависимой? А если во время беременности? Да и вспомни о подработке твоей мамы. Я не хочу такой судьбы своему ребёнку. Нет.
Мама Кати, Алла Геннадьевна, была логопедом. И когда ей предложили приезжать пару-тройку раз в неделю в небольшой интернат в паре часов езды от нашего городка, она охотно согласилась. Сына и дочь она тянула одна. Только та самая тётя, к которой она сейчас уехала, слала посылки и небольшие переводы. Семьи её бывших мужей с детьми связей не поддерживали и не искали. А сами мужья...
– Алименты? Нет, в моей энциклопедии животных такого зверя нет.
– Говорила она.
А тут нагрузка вроде небольшая, а доплата очень хорошая. Ездила туда мама Кати два года. И каждый раз приезжала разбитая и словно выжатая. Один раз мы вот точно как я сейчас пробрались с Катей через подвал к ней домой. Её мама была дома. Одна. На кухне на столе стояла бутылка вина. Это был единственный раз, когда я видела всегда
Дети, с которыми она работали, были отказниками. Все, по причине здоровья.
– Гуляют, развлекаются, пьют, торчат на всякой дряни! А потом рожают, награждая неповинного ребёнка всеми последствиями своего кайфа, и бросают. А он мучайся. Никому не нужный.
– Она долго говорила. С болью, с отчаянием, со злостью на этот мир. А мы слушали, боясь шевельнуться.
В тот день умер один из тех, с кем мама Кати ездила заниматься. Про него было точно известно, что мать была наркоманкой. Из тех, кто превращал в дозу всё что угодно. Его маленькое сердце не выдержало тех мучений, что он терпел всю свою недолгую жизнь. У того ребенка было ДЦП, и он почти не разговаривал. И сама Алла Геннадьевна в тот день призналась, что занималась с ним, только чтобы ребёнок видел к себе внимание.
Возможно, образ жизни матери к болезни ребёнка никакого отношения не имел. Но в моём понимании эти вещи связались навсегда.
Поэтому ту таблетку я проглотила без колебаний. Ребёнок, это огромный дар судьбы, и обрекать его на горе и болезни ещё до рождения, я считала преступлением против святого.
– Мирька, ты только не дури, хорошо?
– обняла меня Катя.
– Помнишь, как мы с тобой весной сбежали со своих занятий, и пошли гулять? И картинку в кафе помнишь? Даже если вас съели, у вас как минимум два выхода!
– Помню, - через силу улыбнулась я.
– Кать, у тебя никакого конверта нет? Мне бы вот этот диск сохранить. А так я его или сломаю, или поцарапаю.
– Сейчас найду. Мойся пока.
– Вышла из ванной подруга.
Вымывшись и переодевшись, я вышла и сразу повернула на кухню. Катюшка всегда любила вкусно поесть. И будущую профессию себе выбрала к кухне поближе.
– Давай, сейчас куриного суфле с яичной вермишелью. И вроде не тяжело будет, и поешь. А диск свой положи в обложку. Вон на столе лежит. У мамы их столько, что она и не заметит пропажи, тем более, что это из стопки "зря купила".- Щебетала Катя, крутясь между плитой и столом.
– " По ту сторону мести", - прочитала я.
– Подходящее название.
Едва Катя забрала у меня опустевшую посуду, раздался звонок в дверь.
– О, Витька пришёл. Только он на звонок нажимает так, словно его током бьёт.
– Метнулась к двери подруга.
– Что случилось?
– Влетел в квартиру Витя.
– Я как условленную фразу прочитал, чуть не поседел!
– Да вот что!
– завела брата на кухню Катя.
– Привет, - запинаясь сказала я.
– Тааак...
– протянул Витя.
– А я сразу говорила, что чухня это какая-то! Какая ещё свадьба? Уж мне бы Мириам точно сказала, что её замуж выпроваживают или что ей нравится кто. А уж чтобы она на похороны дедушки не приехала... И абрека этого, что с её отцом рядом стоял и соболезнования принимал, я впервые видела!
– высказалась подруга.
– Но кто б меня ещё слушал!
– Рассказывай!
– строго сказал Витя, садясь к столу.
Всё, что произошло с момента, когда мы с дедом поехали в город и до сегодняшнего дня, я рассказывала без утайки. Хоть это и было сложно. Я говорила, опустив голову и тщательно рассматривая сцепленные в замок руки. В какой-то момент, мне на плечи опустились Катины ладошки. И даже как будто легче стало. Витя слушал, сжав большой кулак до побелевших костяшек.