По ту сторону пруда. Том 1. Туман Лондонистана
Шрифт:
– Ну, ты скоро там? – нетерпеливо спросила рептилия с «магнумом».
– Мне надо отлить, – заявил Кудинов, сознательно отвлекая всеобщее внимание. – Никто не хочет помочь?
Но женщина только цокнула языком и перешла на мои бедра. Рыжий вздохнул: столько хлопот с похищенными!
– Нельзя нам руки связать спереди, а не за спиной? – высказал дельное предложение мой друг. – Тогда мы и сами справимся.
Мужчины переглянулись.
– Хорошо, по очереди. И без геройства.
Женщина закончила со мной, выпрямилась и не без кокетства одернула
– Наверно, справитесь без меня, – сказала она и направилась обратно к фургону.
2
В который раз я убеждался, что, не будь неудобств, мы бы никогда не оценили, как хорошо без них. Я про мелкие неудобства – похищение непонятно какими людьми с непонятно какими целями к таковым ведь не отнесешь.
Да, кожа на запястьях в двух местах у меня стерта. Но руки теперь не вывернуты за спину, и я могу контролировать их движения уже визуально. Более того, одна рука у меня вообще свободна. Нас с Лешкой в том стальном сарае пристегнули наручниками к какой-то неподъемной штуковине от грузовика или самолета. Так что свобода действий увеличилась десятикратно. Теперь при необходимости я могу обслужить себя, не только повинуясь зову природы, но и чтобы взять сэндвич. Потому что уже минут через двадцать после нашего размещения, если это можно так назвать, женщина принесла нам по сэндвичу. И опять: вряд ли это стали бы делать, если бы готовились нас убить.
– Один с ветчиной, второй – с сыром, – объявила обольстительница, вертя сэндвичи в руках. – Кому какой?
Мне явно предназначался более калорийный вариант – по взгляду ее это было видно.
– С ветчиной мне, – разочаровал ее Кудинов. – Я сыр не ем.
Я в очередной раз восхитился своим другом. Сыр он даже очень любит, но он знает, что я – вегетарианец, уже не один десяток лет. Однако скажи он так, станет понятно, что мы не просто случайно оказались вместе – а это нашу свободу маневра существенно бы сузило.
Женщина, сделав недоуменную гримасу, распределила пищу согласно пожеланиям пленников. И снова с похотливым вызовом посмотрела мне в глаза. Мол, поборись за меня, а я решу, заслуживаешь ли ты моей благосклонности.
– Я не могу есть всухомятку, – встрял в этот немой любовный монолог Кудинов. Он не собирался становиться в смиренную и униженную позу похищенного.
– Дело твое, – сказала женщина и, не взглянув на него, вышла.
– Определенно положила на тебя глаз, – прокомментировал Кудинов. – Боюсь, наш тайник продержится недолго. Лучше бы она предпочитала блондинов. Я не в претензии, – поспешно добавил он, – так было бы лучше для дела.
К нашему удивлению, вскоре появился рыжий. И появился в конструктивном расположении духа.
– Что-то не так, парни?
– Нам бы что-нибудь попить, – примирительно сказал я. Ведь любезность людей лихих обманчива. Сейчас улыбнется, а потом вернется с «магнумом» и положит конец лишним хлопотам.
– Я предпочитаю пиво. Разливное, – встрял в разговор Кудинов.
Мы с ним не в первый раз работаем на пару. В одной ситуации он всегда
Рыжий пожал плечами и вышел.
– Меня одного пристрелит или тебя тоже? – задался интересным вопросом Кудинов.
– Сейчас увидим.
Ждать пришлось недолго – наши похитители, по-видимому, обосновались в соседней бытовке. В руках у рыжего был не «магнум», а две банки пива.
– Прости, приятель, за разливным далеко ехать.
И банки мы теперь могли открывать самостоятельно. Нет, положительно, оценить свободу можно, лишь теряя ее.
– Я буду по нему скучать, – сказал Лешка, отпив первый глоток.
– По пиву? – не понял я.
– Нет, по этому милому предупредительному джентльмену. Надо взять у него адрес, буду посылать ему открытки на Рождество.
Перекус оказался кстати – к нам вернулась способность соображать.
Мы сидели на полу в полупустом металлическом сарае размером с половину волейбольной площадки. За день на солнце он нагрелся, и лбы у нас с Лешкой покрылись капельками пота. Свет в ангар проникал из зарешеченного окна с каждого бока, но сами окна были закрыты. В одно из них, с Лешкиной стороны, было видно летное поле, другое выходило на торец бытовки.
Это было нечто вроде слесарной мастерской. Вдоль стены стоял верстак с тисками и небольшим сверлильным станком, один из углов завален каким-то металлическим хламом. Кстати, сюда принесли и алюминиевую стремянку, которая упала на меня в фургоне.
– Не видишь, там не найдется зубила и молотка? – шепотом поинтересовался Кудинов, подбираясь на максимально близкое расстояние.
– Там много чего полезного можно найти, – предположил я тоже едва слышно. – Один сверлильный станок чего стоит. Давай попробуем приподнять эту штуковину.
Это я про железяку, к которой мы были прикованы наручниками. Но она весила не меньше пары центнеров, мы ее даже оторвать от земли не сумели.
– Ничего, мы устроим ей тяни-толкай, когда усыпим их бдительность, – подбодрил меня позитивист Кудинов. – А ты успел заметить номер фургона?
По тону было ясно, что он-то это сделал и теперь хотел поймать меня на нерадивости.
– Это желтый такой, LD 325 XEF?
Кудинов расплылся в улыбке. Я ошибся. Ему, похоже, было важнее, чтобы я тоже оказался на высоте, чем оказаться там в одиночестве.
– Только, когда нас заводили в этот сарай, – продолжал я, – я заметил, что эта, как бы ее назвать…
– Я понял, твоя зазноба.
– Так вот, она выходила из кабины фургона с отверткой и двумя другими номерами.
– Да?
– Совершенно определенно.
– Все равно, тот номер может помочь.
Я тоже был великодушен:
– Будем надеяться.
– Не пора позвонить?
– Стремно. Они на первых порах наверняка нас плотно опекают. Может, и сейчас подслушивают.
Да, могли. Хотя мы говорили шепотом, но все же по-английски. Мы помолчали.