По ту сторону Разина. Патриарх Никон и крестьянская война 1670–1671 годов
Шрифт:
Безусловно, с высоты своего времени мы можем сказать, что семена раскола были если не посеяны, то не вытравлены Никоном. Уже в начале реформ явились недовольные исправлением богослужебных книг, главным образом священники. Многие архиереи и протопопы были раздосадованы скорыми и навязываемыми силой преобразованиями. Их ссылали, лишали сана, а в ответ «они злобно хулили патриарха… называя святейшего антихристом и иными ругательствами…». [50] Но это были именно маргинальные выпады, и реформы принимались народом, ведь проводились они царем и патриархом. Тот же Неронов, после всех метаний явившись к Никону, объявил: «Если патриархи собственноручно написали, что надобно креститься тремя перстами, и непокорных подвергают осуждению, я не желаю быть под осуждением вселенских патриархов». [51]
50
Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона… С. 87.
51
Щапов А. П. Указ. Соч. С. 196.
Начало расколу было положено тогда,
Это был раскол между церковью и государством, а раскол, приведший, без преувеличения сказать, к расцерковлению Святой Руси, явился уже следствием осуждения Никона и его извержения из сана. Повторимся, что реформы, начатые патриархом, вначале поддерживались в народе. В усмирении несогласных Никону помогал дар убеждения, блестящее знание Писания и церковных догматов, а если это не действовало, то в ход шли порка и другие наказания – церковные и светские, вплоть до патриаршего проклятия и ссылки. Но, проклиная приверженцев старых книг и обрядов, Никон не проклинал самих этих книг. Более того, своему противнику Ивану Неронову патриарх указывал, что «можно служить и по старым служебникам…» [52] Зеньковский утверждал, что после нескольких лет активной церковной реформы Никон даже разочаровался «в богослужебных нововведениях и грецизации русского устава». [53] Митрополит Макарий писал, что «если бы продолжалось служение патриарха Никона… то он, может быть, дозволил бы и всем… приверженцам старопечатных книг то же самое, лишь бы они покорились Церкви и церковной власти… Таким образом, раскол, начавшийся при Никоне, мало-помалу прекратился бы, на место его водворилось бы так называемое единоверие. К крайнему сожалению, по удалению Никона с кафедры обстоятельства совершенно изменились. Проповедники раскола нашли себе… сильное покровительство, начали резко нападать на Церковь и ее иерархию, возбуждать против нее народ и своею возмутительною деятельностью вынудили церковную власть употребить против них канонические меры». [54]
52
Соловьев С. М. Указ. соч. С. 199.
53
Зеньковский С. А. Указ. соч. С. 241–242.
54
Послесловие // Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона… С. 220–221.
Никон. Икона
Повторимся, что исправления богослужебных книг, перемена многих церковных обычаев и обрядов, несомненно, привели к возмущению среди ряда верующих в центре страны, заставляя этих верующих протестовать и терпеть лишения за свое несогласие. Однако Никон имел поддержку в народе. Демонизация его фигуры началась уже после победы над Никоном его оппонентов при царском дворе. Ведь, чтобы привлечь на свою сторону противников Никона, эти оппоненты уговорили царя вернуть из ссылки Аввакума и его единомышленников и, более того, дали им возможность открыто проповедовать. А уж те не стеснялись в средствах, откровенно клеветали на Никона, который для многих из них был личным врагом.
В Поволжье, где развернутся главные события будущей крестьянской войны, были слышны только отголоски религиозных споров. Здесь немалую часть населения составляли или действительные, или перекрещенные язычники, а также приверженцы других религий, и радикальное изменение православных книг и обрядов вряд ли вызывало «культурный шок». Здесь еще и к действующим обрядам не успели привыкнуть как следует. Местные «инородцы», даже несмотря на главенствующее положение православия в государстве, во многом еще придерживались своих традиционных верований.
Но и здесь не могли не понимать, кем сделался вчерашний безродный мордвин в столице многонационального государства. Великим государем, нередко замещавшим самого царя, был Никон. В самой Москве патриарх также имел серьезную поддержку низших слоев населения. Согласно его жизнеописанию, Никон, в бытность свою архимандритом московского Новоспасского монастыря, своими прошениями перед царем «избавлял многих обиженных вдов и сирот от творящих им напасти». [55] Немало милостей для простого люда творил Никон и будучи Новгородским митрополитом. Он устраивал богадельни, во время голода ежедневно кормил по несколько сот человек. Никон мужественно вел себя во время новгородского бунта 1650 года, ходатайствуя потом о прощении бунтовщиков. [56] Не оставил Никон благотворительной деятельности и будучи патриархом.
55
Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона… С. 18, 20–21.
56
Карташев А. В. Указ. соч. С. 136.
Как указывал западноевропейский ученый Иоганн Марций, «этот патриарх не только пользовался славой святейшего, но и на деле трудился, используя все свое влияние ради общего блага и попечения о народе». [57] Жизнеописание Никона, составленное современником патриарха, также говорит о колоссальной народной поддержке гонимого священнослужителя. Неслучайно Никон требовал от вселенских патриархов при своем извержении из сана сделать это публично, при народе. Из своего заточения в Ферапонтовом монастыре Никон «хотел бежать и обратиться к народу с жалобой на напрасное заточение». [58] Поддержка Никона среди простого люда была значительной, весомой.
57
Иностранные
58
Соловьев С. М. Указ. соч. С. 258, 265.
Что касается его взаимоотношений с Разиным, то считается, что донской атаман просто использовал фигуру популярного в народе церковного деятеля в своих целях. Цитировавшийся выше Иоганн Марций, характеризуя Никона, указывал, что «…бояре извратили это (деятельность патриарха. – Авт.) и направили все свои усилия на то, чтобы лишить Никона его положения и места, чего они легко достигли несправедливыми обвинениями, опорочив его во мнении царя. Ничто не могло быть так на руку Разину: неуверенный в удаче, он искал поддержки и нашел ее, когда к нему присоединились те, кто негодовал на обиду, нанесенную патриарху». [59]
59
Иностранные известия о восстании Степана Разина. С. 66.
О Степане Разине написаны тома исследований и художественных романов. Но некоторые грани личности и мотивы знаменитого атамана будет нелишним рассмотреть еще раз.
Можно утверждать, что движение Степана Разина, начавшееся в 60-х годах XVII века, не было стихийным бунтом, восстанием «черни», как представлялось в дореволюционной историографии. Не было оно и этапом «классовой борьбы», как представлялось в историографии советской. Из-за таких подходов к изучению восстания и сам выходец из казацкой верхушки, Степан Тимофеевич Разин, исследователями выставлялся или «душегубом», посягнувшим на Волю Божию, или же мудрым и благородным казаком, «болевшим» за простой народ и поднявшим его на классовую борьбу против эксплуататоров. Доходило до того, что революционные историки – «красные профессора» – называли сторонников Разина «красными», их противников – «белыми» [60] , а народное движение – «крестьянской революцией». [61] Между тем в восстании, как и в фигуре атамана, немало противоречий.
60
Томсинский С. Г. Разиновщина // Крестьянские движения в феодально-крепостной России. М., 1932. С. 72–84.
61
Фирсов Н. Н. Крестьянская революция на Руси в XVII веке. М. – Л., 1927. С. 11.
Степан Разин. Европейская гравюра из приложения к «Гамбургской газете» за 1671 год. Взято: Иностранные известия о восстании Степана Разина. С. 122
Сам Степан Разин вряд ли думал о классовой борьбе, хотя и только желанием пограбить его действия объяснить никак нельзя. Считается, что одним из мотивов Разина была месть за казненного царскими воеводами старшего брата Ивана, хотя ни в актовом материале, ни в народном эпосе этот факт отражения не нашел, почему и вызывает сомнения у исследователей. [62]
62
Записки иностранцев о восстании Степана Разина. Под ред. А. Г. Манькова. Л., 1968. С. 107; Соловьев В. М. Современники и потомки о восстании С. Т. Разина. М., 1991. С. 25.
Сын зажиточного казацкого старшины Тимофея Рази был, как сейчас принято говорить, харизматиком. Читателю будет небезынтересно узнать, что из-за созвучия фамилии отца с этнонимом «эрзя» возникла версия о мордовском происхождении предков Степана. В переписных книгах XVII века среди мордвы Алатырского уезда представлена фамилия Раонзин (Ранзин) и Раунзин, [63] которая в русских говорах легко могла превратиться в Разин. Кроме того, историк В. А. Юрченков указывал, что «появление мордовских казачьих станиц на Южном Урале связано с участием уроженцев мордовского края в российском фронтире еще в XVII веке. Так, в переписи яицких казаков 1723–1724 годов комиссией полковника И. И. Захарова в числе казаков шестой сотни записан рядовой “Микифор Минеев сын Разин, у него сын Алексей двенадцати лет. А по сказке ево, от роду ему, Микифору, шестьдесят пять лет; дед и отец ево и он родиною Саранского уезду дворцового села Ромодановского казаки; пришел он, Микифор, ис того села на Яик во сто восемьдесят шестом году (1677–1678 годы) и служит в казаках с того году”». [64] Любопытно, что через 100 лет в восстании Емельяна Пугачева принимал участие полный тезка Степана Разина, вероятно, родственник этого Микифора. В перечне списков пугачевского войска упомянут яицкий казак «Стефан Тимофеевич Разин», попавший в плен к царским солдатам. В протоколе его допроса указано, что он «Саранского уезда села Ромодановского крестьянин, ис того села бежал и пришел на Яик и в казаки приверстан при атамане Прокофии Семенове, тому ныне сорок лет». [65] В одном из донских казачьих сказаний говорится, что «на Дону и теперь много Разиных», при этом сказание называет их потомками Разина. [66]
63
Мордовский фронтир в зеркале приказной статистики (первая четверть XVII века). Сост. В. Д. Кочетков, Н. В. Заварюхин, С. В. Видяйкин, М. М. Акчурин. Саранск, 2017. С. 362.
64
Юрченков В. А. Мордовское казачество накануне революционных событий 1917 г. и гражданской войны // Центр и периферия. № 3. 2015. С. 4–11.
65
Овчинников Р. В. Над «пугачевскими» страницами Пушкина. М., 1985. С. 58.
66
Чистякова Е. В., Соловьев В. М. Степан Разин и его соратники. М., 1988. С. 82.