По ту сторону Разина. Патриарх Никон и крестьянская война 1670–1671 годов
Шрифт:
В «житийных» трудах этническая принадлежность Никона не обсуждалась, да это в XVII веке было и ни к чему: крестьянский сын Никита Минов, крещенный в православную веру, как и его отец и дед, стал «русским» просто по факту исповедания «русской» православной веры.
Конфессиональная принадлежность в Средние века превалировала над этнической, и, допустим, язычник, принявший ислам – «татарскую» веру, «автоматически» становился татарином, как и язычник, принявший православие, – русским. Неслучайно сам о себе Никон говорил, что он «русский и сын русского…» [97] Биограф
97
Карташев А. В. Указ. соч. С. 157.
98
Известие о рождении и воспитании и о житии святейшего Никона… С. 3.
99
Анпилогов Г. Н. Нижегородские документы XVI века (1588–1600 гг.). М., 1977. С. 17.
П. И. Мельников, много путешествовавший по нижегородским весям, наверняка получил сведения о «мордовстве» Никона от кого-то из своих многочисленных информаторов. Однако в вопросе «определения» этнической принадлежности Никона его опередил главный противник патриарха-реформатора – «огнепальный» отец Аввакум. В своих трудах он прямо называл Никона сыном «черемисина», что позволило современным исследователям утверждать о марийских корнях патриарха. [100]
В одном из посланий Аввакум писал: «Я Никона знаю: недалеко от моей родины родился, между Мурашкина и Лыскова, в деревне; отец у него – черемисин, а мати – русалка, Минка да Манька; а он, Никитка, колдун учинился, да баб блудить научился, да в Желтоводии с книгою поводился, да выше, да выше, да и к чертям попал в атаманы. А ныне, яко кинопс, пропадет скоро, и памят его скоро погибнет». [101] Несмотря на «мнение» Аввакума, есть одно свидетельство, которое заставляет признать, что Никон, скорее всего, действительно, был потомком крещеных мордвинов, однако не забывших свои корни и свой язык. Дело в том, что первый «словник» мордовского языка, составленный западноевропейским путешественником Николаасом Витсеном, был им написан именно с помощью Никона. Посетивший в 1664–1665 годах в составе голландского посольства Москву, Витсен навещал патриарха Никона в Воскресенском монастыре и от него записал 325 мордовских слов, снабдив их голландскими соответствиями. [102] Очевидно, патриарх раскрыл любознательному иностранцу свое происхождение, после чего голландец, интересовавшийся этнографией, и выразил желание зафиксировать язык одного из народов, населявших Россию.
100
Акшиков А. Г. О национальности патриарха Никона // Христианское
101
Письмо «отцу» Ионе / Житие Аввакума и другие его сочинения. Сост. и комм. А. Н. Робинсон. М., 1991. С. 212.
102
Феоктистов А. П. Очерки по истории формирования мордовских письменно-литературных языков. Саранск, 2008. С. 130–132.
Если взглянуть на взаимоотношения ссыльного патриарха и мятежного атамана с этого ракурса, то по-другому видится считающееся «пропагандисткой уловкой» условие Разина к царю восстановить Никона на патриаршем престоле. По-другому видится широчайшее участие в бунте «инородцев». Разинцы рвались в места, где родился Никон, но и связь патриарха с родиной не прекращалась в ссылке. Источники сообщают, что в ссылке Никона постоянно посещали гонцы из Курмыша на Суре. [103] И именно Курмыш впоследствии сделался первой ставкой разинских атаманов, где их встретили с почетом. [104]
103
Дело о патриархе Никоне. Издание Археографической комиссии по документам Московской Синодальной (бывшей Патриаршей) библиотеки. СПб., 1897. С. 345.
104
Ржига Н. Ф. Разиновщина и раскол в Нижегородской губернии // Нижегородский краеведческий сборник. Н. Новгород, 1924. Т. I. С. 120.
На родине Никона был провозглашен самозванец – мнимый сын царя Алексея Михайловича, якобы не умерший, а бежавший к Разину от «лютости отца и от злобы боярской» и придавший дополнительную легитимность выступлению против властей. Когда восстание распространилось на огромной территории между Доном, Волгой и Окой, этому лжецаревичу присягали и «целовали крест», готовы были умереть за него и умирали. В Нижегородском Поволжье фигура «царевича» сыграла ключевую роль в разжигании бунта.
Кто был этот таинственный «царевич»? Что могло объединить двух таких разных людей, как могущественный патриарх и донской казак, пусть и атаман? Знали ли они друг друга лично? Разин использовал имя опального патриарха для своей пропаганды, но кто кого использовал на самом деле? Кто затеял авантюру с походом в Средневолжье, превратившуюся в одну из самых кровавых боен XVII века? Каким образом участвовало в этом русское духовенство? Мы не обещаем, что дадим исчерпывающие ответы на все эти вопросы, но как минимум мы их ставим.
«Точки бифуркации»
Разрешение вопроса о связях и возможностях взаимодействия патриарха Никона и Степана Разина является основополагающим для подтверждения нашей версии. Установление их может служить прямым указанием на участие Никона в восстании, указанием на его активную роль в этих событиях. Источники, безусловно, позволяют допустить наличие таких связей как до начала восстания, так и во время его. При этом отчетливо выявляются главные моменты, говорящие о возможности взаимодействия Разина и Никона, возможности участия последнего в восстании.
Конец ознакомительного фрагмента.