По ту сторону синих гор

Снежная Александра

– Кто тебе разрешил туда входить?
– муж рычал, словно бешеный, и я начала сомневаться в его вменяемости.

На шум и крики из двери, ведущей на кухню, вылетела Исгирда, охнув и запричитав:

– Сынок, подожди...

– Уйди, мать!
– гаркнул на неё озверевший медведина.
– Все пошли вон!
– зарычал он на выбежавших следом за Исгирдой в зал манн.

Моё терпение лопнуло, и мне теперь было всё равно, как безобразно со стороны будет выглядеть наша с мужем ссора. Я собиралась высказать ему всё, что накипело:

и про постоянное замалчивание и утаивание от меня важных вещей, и про обсуждение интимных сторон нашей жизни со своим рыжим братцем, и про величайшее соизволение ухаживать за мной тому, кто мне и без ухаживаний даром не нужен.

– Пусть смотрят!
– заорала я.
– Пусть послушают всё, что я о тебе думаю! Им полезно будет узнать, как высоко их оэн ценит свою эль-манну! Или кто я тебе? Игрушка, которую, наигравшись можно подарить брату?

Из горла мужа вырвалось яростное рычание и, запихнув меня себе подмышку, этот психованный ринулся к лестнице, ведущей наверх.

Я брыкалась, пыталась вывернуться и укусить его, но он будто превратился в какого-то бесчувственного истукана, несущего меня по ступенькам с перекошенным от злости лицом.

Из коридора нам навстречу выскочил Харв, округлив глаза от увиденного.

– С дороги!
– низко прогудел ему его оэн, и парень растерянно отскочил в сторону, тут же освобождая нам проход.

Муж почему-то пронёсся со мной мимо спальни, и, когда,завернув за угол в конце коридора, начал подниматься в мансарду, я перестала вырываться и кричать.

По спине пробежал скользкий холодок, и в памяти невольно всплыли глупые страшилки Сигрид, о призраках умерших жён медведины. Мансарда со скелетами в шкафах меня пугала, правда, не так сильно, как превратившийся какого-то невменяемого зомби супруг.

Он дернул на себя кованую ручку двери, и я почувствовала выплеск магии, не без удивления сообразив, что замок на мансарде стоял магический.

Я ожидала увидеть за дверью что угодно - заросшие паутиной стены, склад старых вещей и ненужного хлама, тёмное помещение пропахшее пылью и плесенью, но не поистине царские апартаменты.

В первое мгновение я просто решила, что у меня галлюцинации, и белоснежные меха на полу,высокая светлая кровать с вычурной резной спинкой,зеркальный столик с изящным пуфом, и мягкие кресла у роскошного камина - это плод моей больной фантазии.

Кайген внезапно отпустил меня, и я потрясённо задержала дыхание, чувствуя, что весь воздух в комнате просто пронизан магией, такой же тонкой и прекрасной, как невесомые тюли на окнах.

Я ошалело озиралась по сторонам, замечая всё больше удивляющих меня вещей: детскую колыбель у окна, полки с красивыми безделушками, золотой гребень на туалетном столике, нить жемчуга, небрежно свисающую из раскрытой шкатулки...

Не гонимая, зачем меня сюда принесли,я перевела взгляд на мужа, обнаружив его стоящим перед камином.

Недоверчиво щурясь, он молча пялился на стену, на которой красовалась абсолютная копия моего амулета.

Хотя, наверное, я не правильно выразилась - это мой венок был его жалкой подделкой, потому что над камином в мансарде висел настоящий артефакт,

в котором были использованы те же элементы, что и у меня, но с наложением на них мощной защитной магии, не позволяющей даже потерять цвет сосновым веткам,словно сорваны с дерева они были лишь сегодня утром.

Муж растерянно посмотрел на мой венок,затем поднял взгляд к тому, что находился на стене, и я внезапно поняла, о чем он подумал, когда притащил меня сюда. Он решил, что я тайком бесцеремонно влезла в запретную для всех мансарду и украла отсюда дорогую ему вещь. За кого он меня принимал? Как он вообще такое обо мне мог подумать?

Это стало для меня на сегодня последней каплей.

Сначала Идем, потом Исгирда,а вот теперь ещё и он... Его плевок мне в лицо был самым унизительным и обидным. В груди запекло и вдруг стало так тошно. В бездну всё! Эот дом, где все меня ненавидят; этот брак, который никому не нужен; этот всеми проклятый край с его дикими порядками; и этого синеглазого идиота, так и не сумевшего понять, что подлость и я - понятия несовместимые.

Резко развернувшись, я выбежала в незапертую дверь, и помчалась по ступеням вниз, даже не зная, куда я бегу. Это было неважно. Я просто хотела убежать. От себя. От судьбы. От безысходности, которая всё время меня макала лицом в грязь, стоило мне хоть немного поднять голову. И от него... От него я тоже хотела убежать. Чтобы больше никогда не видеть и не слышать! Пошёл он! Все они пошли!

Ступени расплывались перед глазами. Какие-то манны внизу шарахнулись в стороны, видя,что я несусь как угорелая. Мне было всё равно.

Я пробежала через зал, пересекла сени и, распахнув двери на улицу, сделала судорожный вздох, подставляя колючему холоду пылающее лицо.

Тяжело дыша, я слетела с крыльца, и над моей головой вдруг с громким писком пронеслась красногрудка, сбивая меня с взятого темпа и серых мыслей.

Она беспокойно кружила вокруг меня, тревожно свистела, словно хотела сказать, что я совершаю глупость. До боли закусив губу, я пыталась сделать вид, что не замечаю её потуг меня остановить, а потом бессильно прошептала:

– Я так больше не могу...

Птица отчаянно ринулась мне за спину, и оттуда, словно раскат грома, внезапно прозвучало:

– Рейна, вернись в дом!

Волосы на затылке встали дыбом и по рукам поползли мурашки. Я не представляла, что моё имя в чьих-то устах может звучать так... Низко, бархатно, волнующе.

Медленно повернувшись, я встретилась с взглядом самых синих на свете глаз, и их хмурый и огромный обладатель вновь тихо произнёс:

– Вернись в дом.

Это звучало, как приказ, но почему-то выглядело, как просьба.

Подавляя захлёстывающие меня эмоции, я молча смотрела на не сводящего с меня взгляда мужчину, пытаясь понять, что им сейчас руководит.

Красногрудка металась между нами, отчаянно чирикала, взывая к благоразумию, и супруг, неожиданно проявил его первым.

– Прости меня, - пророкотал он.
– Я был неправ. Вернись, пожалуйста, в дом. Ты замёрзнешь.