По ту сторону синих гор
Шрифт:
– Потому что я никогда не бью в спину.
Бывают такие моменты, когда не получается думать - только смотреть.
Я смотрела на мужа, он смотрел на меня и мы молчали. И в этом безмолвии между нами умирали мысли и рождались чувства - робкие, не до конца мне понятные, но какие-то очень правильные.
У возвышающегося надо мной мужчины были резкие, но совершенно не отталкивающие черты лица. Я вроде бы видела это лицо столько раз, но по- настоящему, кажется, разглядела впервые.
Муж пошевелился, разрушая шорохом одежд затянувшийся зрительный контакт. Я попятилась, пытаясь обрести уверенность за границей ставшего слишком тесным рядом с кайгеном пространства, но его тяжёлая рука тут же поймала меня за плечо, а губы укоризненно сжались.
– Глупая женщина, - с налётом лёгкой грусти произнёс он.
– Такая честная, бесстрашная и...
Он почему-то не стал продолжать дальше, повесив оборванную на полуслове фразу невидимым знаком вопроса в воздухе.
– Какая ещё?
– спросила я. Но не потому, что действительно хотела это знать, а потому что молчать, находясь с кайгеном рядом, становилось всё тяжелее.
На его шее дёрнулся кадык. Волна сократившихся мышц прошлась по горлу и мужчина едва слышно вздохнул, словно боялся нарушить спокойную тишину, внезапно отгородившую нас от окружающего мира.
Рука кайгена отпустила моё плечо и медленно переместилась мне на затылок, зарываясь в волосы. В груди горячо ёкнуло. Дрожь, родившаяся от его прикосновения, прошлась по спине и перекинулась на ноги, лишая опоры, внезапно делая меня ужасно чувствительной и слабой.
Ладонь мужа с настойчивым нажимом потянула меня к нему ближе, и я болезненно поморщилась, когда пальцы кайгена нечаянно коснулись полученной мной при падении во время боя гематомы.
Супруг замер, осторожно ощупывая здоровенную шишку у меня на затылке, и величавое спокойствие его лица вновь изукрасила мрачными красками тревога.
– Стёганку сними!
– хмуря брови и одаривая меня тяжёлым взглядом, уронил он.
Я непонимающе вытаращилась на него, а кайген пугающе холодно заявил:
– Снимай, если не хочешь, чтобы это сделал я.
Опять начнёт рвать на мне одежду? Виххард его задери! Мне нравится эта стёганка! Она вообще лучшая из всего, что он мне принёс!
Злясь и негодуя, я стянула её через голову, а затем от неожиданности ойкнула, когда муж резко выдернул у меня из штанов рубаху и задрал её до груди, впиваясь цепким взглядом в синюшный кровоподтёк проступивший под рёбрами.
Глаза медведины превратились в два колючих осколка льда, и от выражения его лица захотелось залезть в прикроватный сундук, закрыть крышку и повесить на неё замок.
Я вдруг отчётливо ясно поняла, что муж сейчас пойдёт
– Не смей!
– я испуганно схватила супруга за руку, глядя ему прямо в глаза.
– Не смей никого из-за этого наказывать. Это был честный бой!
Он мрачно выдвинул вперёд челюсть, всей своей перекошенной от злости мордой демонстрируя мне в каком месте видел этот честный бой.
– Пожалуйста...
– порывисто попросила кайгена я, и он поймал мой взгляд в капкан своего, чуть хмурясь, но не произнося ни слова.
Отпустив меня, он пересёк комнату, подхватив с подоконника полотенце, которым бьл накрыт кувшин с молоком.
Я не очень понимала, что муж делает, высунувшись в окно, поскольку за его широкой спиной разглядеть что-то было невозможно. Мне почему-то подумалось, он сейчас что-то согнёт или вьломает в запорном механизме окна, чтобы оно больше не открывалось, но оказалось, что кайген всего лишь собрал в полотенце снег с подоконника.
Моя растерянность стала безмерной, когда мужчина связал ткань в узел, и приложил его к моему затылку.
– Стой так, - буркнул он, поднимая мою руку и зажимая её на холодном свёртке.
– Сейчас вернусь.
Я и головы повернуть не успела, так быстро он исчез. У меня даже приблизительных предположений не было, что он собирается делать. Впрочем, я бы ни за что и не угадала.
Муж действительно вернулся почти сразу, притащив с собой горшочек, наполненный какой-то вязкой субстанцией бурого цвета, которая имела довольно резкий, специфический запах.
Меньше всего я ожидала, что кайген примется с её помощью меня лечить.
Наверное, нужно было уже привыкнуть к его бесцеремонности, но почему-то не получалось. И я кусала губы и краснела, пока он, задрав мою рубаху, осторожно втирал в травмированное место чуть холодящую, пахнущую терпкой горечью мазь.
Пальцы его мягко трогали рёбра, то и дело соскальзывая с синяка на них в сторону оставшихся на боку после Хель-Терри шрамов, словно супруг надеялся, что его лекарство способно убрать и рубцы от ожога тоже.
Испытывая мучительную неловкость от слишком медленных и интимных прикосновений мужа, я решила попробовать прекратить эту «пытку».
– Можно позвать Сигрид. Думаю она справится с мазью не хуже тебя.
– предложила я.
– Тебе ведь ещё нужно успеть собраться к возвращению дильфара.
Рука кайгена замерла на моей коже и его синие глаза посмотрели на меня в упор.
– Сигрид наказана, поэтому просидит взаперти три дня.
Он шутит? Я просто не верила своим ушам.
– Наказана?
– переспросила я.
– Ты в своём уме? Перед ней же все извинились!
– Я не извинился, - нагло заявил супруг, и у меня возникло желание треснуть его чем-нибудь, чтобы вправить мозги.