По ту сторону снов

Гамильтон Питер Ф.

– Он сейчас здесь? – спросила Бетаньева.

Слваста неторопливо оглядел дворик. Когда-то отсюда открывался неплохой вид, но теперь его загораживала высокая каменная стена, заплетенная лианами вирикоуты, чьи крупные ярко-белые цветы сворачивались, поскольку солнце уже зашло.

– Его нет, – заверил друзей Слваста, осмотрев все столики. – Но если они не дураки, то будут менять соглядатаев, чтобы мы не начали их узнавать.

– Одного ты уже узнал, – заметил Кулен.

– Мне повезло. Или они допустили небрежность. Не стоит на это рассчитывать.

– Ты

исходишь из того, что за нами следит большая команда, – тихо заметила Бетаньева.

– Если они следят за нами, значит, у нас проблемы, – сказал Хавьер. – Они должны были бы следить за Брайаном-Энтони. Он очень убедителен в роли главного радикала. Даже я поверил, будто он главный, – так внушительно он вел совещание.

– Насчет совещания, – сказала Бетаньева. – Когда в следующий раз будете выдвигать предложение, убедитесь, что речь лучше отрепетирована. От выступления Джерила уши болели.

– Зато он выглядел искренне. Таким и должен быть первый запрос – бесхитростным и из лучших побуждений. «Демократическому единству» совершенно не нужно производить впечатление профессиональных политиков.

– Не надо, чтобы он выглядел профессионально, но мог бы поменьше мямлить.

– Мы научимся. Все мы.

Слваста телепнул бармену, прося принести еще пива.

– Нам нужно быть осторожными, – сказала Бетаньева. – Сейчас критический момент. Мы должны обеспечить себе серьезную поддержку. Пока мы всего лишь контролируем один из самых бедных районов Варлана. А следующий тур выборов еще только через восемь месяцев.

– А когда-нибудь настанет момент, который не будет критическим? – проворчал Хавьер.

Бетаньева подняла бокал и глянула на Хавьера поверх него.

– Пока неизвестно.

Второе заседание совета Налани прошло гораздо более бурно, чем первое. Этого следовало ожидать. Кровавое истребление модов (по яркому осуждающему выражению газет) обрело серьезный размах, даже Слваста и Бетаньева удивились и немало обеспокоились. Ячейки получили приказ уничтожать только коммерческих модов – использовавшихся для получения прибыли, но никто больше не придерживался таких ограничений. Домашних модов истребляли с таким же удовольствием, как связанных с торговлей. В некоторых богатых районах шерифы патрулировали все дороги, ведущие в этот район, и требовали подтверждения, что люди здесь проживают, прежде чем пропустить пешеходов и кэбы. Граждане были полны решимости не пускать нежелательных людей – политика, которая быстро привела к нескольким скверным инцидентам из-за чрезмерного усердия шерифов. Печатные листки и телепатические сплетни обсасывали каждый инцидент по много дней.

Затем возникла проблема трупов. Мертвых модов просто бросали на улицах. Из укромных мест выбрались бусалоры; люди рассказывали об огромных стаях грызунов, пирующих на щедрых грудах падали. Они разъелись и осмелели настолько, что бросались на детей. Мошки татус роились целыми тучами в узких переулках и на широких улицах. Все это угрожало здоровью людей.

Брайан-Энтони открыл заседание заявлением, что районный совет считает первейшей

задачей очистку улиц от трупов. Для этого будут наняты двадцать новых работников-людей.

– Где вы возьмете деньги на зарплаты? – спросил Ориол, один из советников от «Гражданской зари».

– Я предлагаю взимать один шиллинг за каждую лицензию на мода, – сказал Джерил. – Это даст району значительный доход.

– Твоя партия перебила всех модов, кретин! – крикнул в ответ Ориол. – Скоро не останется ни одного мода, для которого нужно будет покупать лицензию. Вы же об этом не подумали, прежде чем все затевать, а?

– Прошу вас, советник, выражайтесь вежливо, – сказал Брайан-Энтони.

– Пять моих модов были убиты вашими сторонниками. Это, по-вашему, вежливо? Я разорен!

– Наймите работников-людей! – крикнул кто-то с галереи.

– Вы преступники! Подонки! – раздался ответный крик.

Брайан-Энтони принялся стучать молотком, но крики и обвинения на галерее становились все громче и жарче.

– К порядку, прошу вас! К порядку!

За оскорблениями последовали тычки текином, поначалу несильные. Но несильными они оставались недолго. Разразилась полномасштабная драка. Пришлось вызвать шерифов.

Это заняло двадцать минут, но галерея для публики была очищена, и остальная часть заседания прошла без гражданских наблюдателей. Поскольку в Варлане не разрешалось проводить закрытые заседания, все интересующиеся могли видеть и слышать происходящее через чувства одной из районных служащих.

– Не ожидал такого поворота, – признался Слваста, когда они шли домой.

– Нам следовало это предвидеть, – сказала Бетаньева. – В конце концов, весь смысл уничтожения модов заключался в том, чтобы ударить людей по самому больному – по кошельку. Начните отнимать деньги у привилегированных – и они превратятся в таких же диких зверей, как любое животное, которое бросили на арену Филиппы.

Бетаньева сморщила нос, когда они свернули на Онсло-роуд – торговую улицу со множеством магазинов и лавок. Мертвые моды громоздились кучей в водосточной канаве, хотя без экстравзгляда трупы было трудно разглядеть. Ни один из уличных фонарей на Онсло-роуд не горел; улица освещалась только сияющими на небе туманностями и случайным отблеском из чьего-то окна на верхнем этаже. Фонарщиками в столице в основном работали мод-гномы, и они оказались легкой мишенью. Телепатические сплетни сообщали, что сейчас в столице по ночам зажигается меньше двадцати процентов уличных фонарей.

Четверка торопливо шагала по мостовой. Темные груды в водосточной канаве шевелились – это напоминало рябь на поверхности темного озера. Слышались звуки мягких шлепков по бордюрным камням. Первоначально Слваста подумал, что в телах модов еще сохранились признаки жизни, но брошенный туда экстравзгляд показал ему: трупы покрыты шевелящимся ковром из десятков бусалоров. Твари были здоровенными, в ужасе понял он; ему всегда казалось, грызуны такого размера – это не более чем городская легенда. Но за прошедшую неделю им досталось более чем достаточно пищи, и они отъелись.