По ту сторону стаи

Войцеховская Ядвига

Она вытягивает руку клеймом вверх.

– А это ты видел?
– говорит она и усмехается.

– Чёртова утгардская убийца, - он понимает юмор. Но уморить всё подземелье за одну ночь?

– Всех, - ещё раз повторяет Лена, хватает эту девку за волосы и ударяет о каменную стену. Та вскрикивает и валится на пол. Как та полукровка в тюремном дворе крепости Утгард, которую Макрайан шарахнул башкой о стену, только потому, что она косо посмотрела на кого-то...

– Тебе бы понравилось, Близзард, - говорит Лена.

И в тяжёлом воздухе подземелья разливается чарующий аромат Божоле и корицы...

Весну сменяет лето, потом осень. Решётку забора оплетает дикий виноград, он отцветает, а потом желтеет и высохшим невесомым телом всё ещё цепляется за прутья ограды, когда с неба начинает падать снег.

Большая белая волчица выходит из леса и застывает, прислушиваясь. Шёпот ветра, писк полёвки под снегом, шелест ветвей деревьев...

Она торопится. Её ждёт человек, который выкормил её. У него странные глаза и добрые руки. Она любит, когда он гладит её голову. Большую голову с чуткими ушами и зажившими шрамами с левой стороны морды. Откуда они взялись, она почему-то не помнит, а спросить не может. Наверное, она с кем-то подралась.

Человек в очках живёт в большом доме за лесом. Ему нравятся странные цветы, которых в лесу нет, и не нравится метель. Ей тоже не нравится метель, потому что она мешает охотиться.

Зато они любят полную луну и друг друга.

Волчица поводит ушами. Ветер становится сильнее. Она слышит - человек ждёт её. И она бежит к приоткрытым воротам.

Шуршит на ветру высохшая плеть дикого винограда.

"Стоять?" - "Нет, не стоять"

Она проскальзывает в ворота и скрывается за стеной летящего снега.

Книга вторая

Часть третья. "Волны ледяного моря"

Глава 1

Отражение в зеркале блёкнет, подёргивается красноватой дымкой и, в конце концов, превращается в мешанину из кровавых сгустков. Женщина перед ним сначала замирает, вглядываясь, а потом её губы непроизвольно искажаются полубезумной улыбкой. И вот она уже хохочет, не отрывая взгляд от стекла. Затем смотрит вокруг и устремляется к тяжёлому подсвечнику, стоящему на столе. Серебряному канделябру. Придавившему чёрный бархат скатерти. Она взвешивает его в руке, и хочет было замахнуться, но останавливается, и, продолжая улыбаться, ставит подсвечник обратно на стол.

У меня её тоже, оказывается,

нет, - думает Лена Легран. "А тебе не всё равно?", - спрашивает она себя. И осознаёт, что ей без разницы. Всего лишь интересно, когда это произошло. "Быть может, за все те годы Межзеркалье всё же выпило её из меня - постепенно, каплю за каплей?", - размышляет она. А, быть может, это от рождения. У неё становится спокойней на сердце, потому что теперь Лена понимает, чего хочет. И что должна делать. Не отрывая взгляда от зеркала, она нашаривает рукой полосатое манто из шиншиллы, и, продолжая улыбаться, отводит, наконец, взгляд и выходит из комнаты.

Подменыш ждёт в холле, чтобы тут же побежать следом по первому зову, но она даёт ему пинка и идёт дальше одна. Лена вряд ли видит хоть что-нибудь вокруг. Взгляд устремлён куда-то внутрь себя, и время от времени она принимается смеяться каким-то своим мыслям. Так она доходит до сквозного зеркала и исчезает за его изнанкой, через секунду появляясь неподалёку от центра Лондона - в канцелярии Внутреннего Круга.

– ЧТО ты хочешь?!
– ошарашено переспрашивает сэр Бертрам Фэрли. Его рука вздрагивает, и вино, которое он наливает в бокал, плещется мимо. Он раздражённо вытирает бордовую лужицу и подаёт бокал Лене.

Она сидит напротив, и он замечает, каким нездоровым, лихорадочным блеском горят её глаза. Они давно не виделись. Может быть, Лена всегда выглядела так, и он просто забыл, думает сэр Бертрам. Лена берёт сигарету и короткой вспышкой огня выжигает изнутри фильтр.

– И что ты делаешь?
– вкрадчиво интересуется он.

– Заткнись, Берти, - хрипло говорит она, глубоко затягиваясь.
– Мерзкая привычка человечьей мрази. Но ведь никто не видит.

– Я не о том, - он разговаривает с ней, как с маленькой.
– Столько лет прошло, Лена. Не пора бы уже отучиться от утгардских замашек?

Она усмехается и смотрит на сигарету. Так крепче. Так вкуснее. Так было тогда, когда сигарета была единственным доступным удовольствием - одна на десятерых.

– Я - это я, Берти, - говорит Лена.
– И я не буду строить из себя кого-то, кем давно перестала быть.

Совершенно безумный взгляд, думает он. Рехнулась. Всегда была ненормальной, а теперь и подавно.

– Ладно, оставим это, - он меняет тему.
– Я не понял тебя, кузина. Давай начистоту. Тебе стало не хватать людей? Ты хочешь приняться за себе подобных? Новое лекарство от скуки?

– Мне просто нужно быть там, Берти, - она со стуком ставит бокал на стол.
– Просто нужно. Ты можешь обойтись без вопросов?

– Без вопросов?
– удивляется он.
– В таком случае, боюсь, там очень скоро не останется никого живого, кроме тебя.

Лена усмехается и облизывает пересохшие губы.