По ту сторону стаи
Шрифт:
Она с диким выражением в глазах оглядывается, и Лене кажется, что сейчас она распрямится, как часовая пружина, и подомнёт его под себя в последнем, убийственном броске, но вместо этого Близзард, покачнувшись, со стоном оседает на грязный пол.
И тогда Лена кричит.
В вышине показывается маленький кусочек луны.
Медный вкус крови во рту. Холодные пальцы, перебирающие мою шерсть... или волосы? Пальцы - такие знакомые, не хозяина, нет, но такие
Я открываю глаза. Надо мной расплывчатое пятно лица. Губы шевелятся, и на третий или четвёртый раз я начинаю слышать.
– Близзард, - хрипло говорит она.
– Легран, - пытаюсь сказать я, но не слышу собственного голоса. А она, наверное, слышит, потому что смеётся, а потом тихо-тихо всхлипывает. Я не столько слышу это, сколько ощущаю, как мне на лоб падает горячая капля и стекает к виску, прочерчивая дорожку, а потом теряется где-то в волосах за ухом.
Я лежу неподвижно. Шевелиться больно. Чувствую, что на мне какое-то покрывало, которое подоткнуто по краям, но я всё равно ощущаю холод пола.
Ледяные камни Утгарда. Я помню всё. Воспоминания возвращаются - лавиной образов, запахов, звуков, снов.
Лес, ставший мне таким родным.
Мягкий мох, и уютные корни деревьев.
Трепещущая дичь, и тёплая кровь, потоком льющаяся из перегрызенных глоток.
Ласковые руки хозяина.
Убийство без страха.
Любовь без сомнений.
Ветер, приносящий зов. Его зов. Её зов.
– Ты почему плачешь?
– Я не плачу, - она никогда не признается.
– Ведь тебя нет, Близзард. Как это?
– Не знаю, - я и правда не знаю.
– Сейчас ты - это ты, - шепчет она.
– Такая, какой ты была. Названный предмет обретает форму, Клятва становится крепче алмаза. И лунное затмение. Откуда ты пришла?
– Приплыла, - уточняю я - и не знаю, как объяснить.
– Зеркало открылось, без всяких колец. Пробой пространства?
Что-то, размером с монету, выскальзывает из-под её разорванного платья и оказывается прямо перед моими глазами.
Золотой медальон. Буквы "B" и "L". И, если открыть - как кусочки льда: "Помнишь?" - "Помню". Как горный хрусталь: "Близзард?" - "Легран?"
– Не только затмение, - говорю я. Вот откуда взялся зов - ведь в медальоне...
– Открой.
– Не стоит, Близзард. Там одни осколки, - отвечает Лена.
– Разбился вдребезги, когда ты... там на скалах... Чёрт с ним.
Когда я умерла там, на скалах. Должна была умереть. Должна была не услышать ни единого слова из разбитой давным-давно красивой безделушки, тем более, находившейся в пустоте между зеркалами.
– Подарок на Рождество?
– догадалась.
– На что-нибудь - на что хочешь, - отвечаю её же словами.
Я не вижу, что за окном. И лицо-то её различаю с трудом. Ясно одно - произошло что-то невероятное, и медальон тут ни при чём. Потому что последняя мысль, которую я помню, как человек - это штормовая лавина ледяного моря
Она обнимает меня: руки ободраны до крови стальными браслетами наручников. Обнимает осторожно, не до конца ещё веря во всё произошедшее. Тонкие пальцы, такие знакомые, и такие знакомые лихорадочно блестящие глаза. И я понимаю, что, наверное, люблю её. Люблю эти пальцы и эти глаза. И другие пальцы, измазанные соком растений, и другие глаза, с огненной искрой за стёклами очков. Никогда не любила: мы не можем позволить себе случайной любви. Зверь не знает, что такое любовь - к человеку. Зверь смог полюбить только нелюдей - странным, извращённым чувством. Кровавую убийцу Легран и своего хозяина, своего Господина, который в прошлую ночь лунного затмения, наверное, перестал быть человеком.
Это даже не любовь. Это просто целостность. Все мы - часть одной силы. Я не знаю, что это: может быть, смерть; может быть, хаос; может быть, просто сама тьма и таящаяся в ней боль. Я не такая умная, как учёные из Башни Наук, и моему пониманию это не доступно. Я просто живу. И вдруг понимаю, как и зачем здесь оказалась Лена. Вот почему открылось зеркало: когда кто-то по разные стороны стекла одновременно хочет быть вместе, рядом, хочет с чудовищной силой - прозрачная грань не выдерживает и поддаётся. Только для этого надо хотеть так, что это называется только одним словом.
Но я понимаю и другое - она никогда не признается в этом. И я никогда не признаюсь.
– Поклялся утопить меня в моей собственной крови. Дориш, - вместо этого говорю я, пытаясь пошутить.
– Они вернутся, - сообщает Лена.
– Верно, кольца ищут.
Она смеётся. Я смотрю прямо в её глаза и вижу совсем рядом впечатанное в руку клеймо. Я перевожу взгляд на свою руку и вижу то же самое. Я не приносила новую Клятву верности. Мне просто не надо было её приносить, потому что я УЖЕ исполнила её.
Хозяин.
Старинный дом за решётчатой оградой.
Кресло у окна.
Хрустальная нить связи.
Он смотрит сквозь стекло, а потом поворачивается, и я вижу его глаза, в которых мерцает пламя.
– Милорд, - еле слышно говорю я.
И он приходит. Нет ни шума, ни криков, ни грохота вылетевшей двери. Я даже не знаю, остался ли во всей крепости хоть кто-нибудь живой. Мельком замечаю несколько неподвижных тел, грязными кучами лежащих на камнях, но знакомых лиц вроде бы нет. Хотя полагаться на своё зрение я пока что не могу; после удара Дориша оно восстанавливается слишком медленно. Лежит ли тут сам Дориш, раскатанный по полу, или нет - мне всё равно. Меня обнимают сильные руки моего хозяина, и больше мне ничего не надо.