По ту сторону тени

Уикс Брент

Все эти мысли промелькнули в голове Ви в тот момент, когда их с Кайларом взгляды встретились. Она почувствовала, как напряглось тело, и волосы немедленно стянулись в тугой «конский хвост» так, что стало больно голове. На Кайлара волной нахлынули два чувства. Вторая волна нагоняла первую, и даже при всей своей эмоциональной глухоте, как выразилась сестра Ариэль, Ви знала название этих чувств. Первое было желанием, и, несмотря на его плотскую сущность, оно не имело ничего общего с похотью. Месяц, который он провел, лаская женщину, которую любит, стал прелюдией любви.

— Ви, — задыхаясь, выдохнул Кайлар, — я не могу здесь находиться…

Он не замечал своей наготы и того, что Ви тоже почти без

одежды, и смотрел ей в глаза, позволяя прочесть, что творится у него на душе.

Мужчины, насиловавшие Ви, уничтожили связь между тем, что происходит в постели, и близостью между мужчиной и женщиной вообще, оставив ей только грубый секс. Когда она привязала Кайлара к себе обручальной серьгой, то обрекла его на близость без постели. Единственным человеком, который может навредить Кайлару так же, как когда-то давно навредили ей, является он сам. Он старается, чтобы тело выполняло то, что чувствует сердце, и пока он не нарушил гармонии и не поддался искушению. Если он изменит Элене, то превратится в собственных глазах в предателя, и это чувство не покинет его до конца очень долгой жизни.

Кайлар повернулся к Ви спиной и ушел из ее сна.

Ви встретилась глазами с сестрой Ариэль и не отвела взгляда.

— С Кайларом все замечательно, — сказала она.

69

Дориан почувствовал грядущие неприятности, как только девушка-танцовщица вошла в тронный зал. Он встречался с главой клана Граавар, гигантом горцем. Его заплетенные в косы иссиня-черные волосы спускались до пояса. Граавар был влиятельным горным кланом, а его вождя Гракаата Круна уважали и чтили все горные племена. Он явился сюда, чтобы испытать Дориана. Скорее всего, это была безобидная игра, которыми так любят забавляться горцы. Горные племена уже лет сто не делали серьезных попыток завоевать независимость, и до недавнего времени Дориан вполне устраивал Гракаата.

— Ваше святейшество, — начал Гракаат Крун, и в его глазах с нависшими веками светилось неприкрытое самодовольство, — хочу преподнести вам подарок, чтобы скрепить наш договор.

Он сделал знак, и вперед выступили две девушки. Танцовщице было лет шестнадцать, а второй девушке, игравшей на горной флейте, не больше тринадцати. Обе отличались красотой и изяществом, и Дориан не сомневался: это дочери главы клана.

Когда танцовщица начала исполнять чувственную рондаа, большинство телохранителей Дориана и все его придворные в смущении опустили глаза. Горский вариант танца отличался от того, который Дориан видел в юности. Девушка нарядилась в широкие одежды с преувеличенно широкими плечами, с которых свисали ленты ткани с колокольчиками, пришитыми по линии бедер. Сестра девушки играла на флейте, и, когда танцовщица делала круговое движение бедрами, колокольчики начинали звенеть, ленты развевались, открывая взорам нагое тело. Как и в танце, исполняемом в равнинной местности, девушка, казалось, плыла по воздуху. Грудь и голова оставались неподвижными, а бедра дразнили зрителей. Однако в равнинном танце акцент делался на живот, а у девушки он был полностью закрыт. Тем не менее не прошло и нескольких мгновений, как танец полностью захватил Дориана. Дочь главы клана, бесспорно, талантлива.

Рондаа сменил другой танец, который назывался бераа, и у Дориана рассеялись последние сомнения относительно намерений вождя. Бераа была быстрее и отличалась еще большей чувственностью. Время от времени девушка хлопала руками, поднятыми высоко над головой, открывая грудь, ее бедра сначала двигались из стороны в сторону, а потом вперед и назад, и от этих движений любой нормальный мужчина мог потерять голову.

Дориан понимал, что попал в ловушку. Он не знал, радоваться или печалиться из-за того, что здесь нет Дженин.

Она уединилась по причине ежемесячного недомогания. Возможно, ее присутствие изменило бы ход событий. Гракаат Крун не заставил бы дочь танцевать бераа для короля-бога, если бы не собирался принести ее в дар. На севере брак, скрепляющий договор, имеет гораздо меньшее значение, чем в южных королевствах, однако улыбка, играющая на губах главы клана, говорила Дориану о многом.

Дориан считал, что если возьмет себе многочисленных жен, то пресечет слухи, которые возникли еще с тех пор, когда он вошел во дворец в обличье евнуха. Однако если кто-нибудь узнает, что он не наслаждается ласками наложниц из гарема, шуточки про его неполноценность снова начнут передавать из уст в уста. Воин-горец вроде Гракаата Круна обычно достигал высокого положения благодаря своим неоспоримым достоинствам, подразумевающим силу и мужественность. Для горцев эти понятия неразделимы. А какие мужские достоинства у евнуха? И как может воинственный вождь горцев подчиниться тому, кто не является мужчиной?

Дориан подал едва заметный знак, и все стали потихоньку уходить из тронного зала. Остались только телохранители и несколько вюрдмайстеров. Гракаат Крун выглядел встревоженным, но его дочь не сбилась с ритма, и Дориан сосредоточил все внимание на девушке, продолжая держать главу клана в неведении относительно своих намерений. Король-бог ничем не выдал охватившего его волнения.

«Господи, дай мне силы на то, что придется совершить!» — молил внутренний голос.

Тут Дориан вспомнил, что отверг Господа Единого, и тот не поможет разжечь тлеющие искры желания, которые у него еще остались. Поймет ли его Дженин?

Возможно. Если не увидит того, что сейчас произойдет. Черт бы побрал этого горца! Помощники Дориана принесли известие, что Мобуру переманивает на свою сторону варварские племена Фриза и называет себя верховным королем. Якобы так сказано в пророчестве. Самое неприятное, что он действительно родился в нужный день или на три дня раньше — все зависит от календаря, который берется за основу для отсчета. Даже если Мобуру не доживет до весны, что маловероятно, Дориану нужен вождь горцев, который приведет к нему соплеменников, чтобы дать отпор Нефу Даде и его вюрдмайстерам.

Если Дориан проявит нерешительность, об этом немедленно узнает вся страна. Люди станут говорить, что новый король-бог либо импотент, либо евнух и вообще не имеет права на престол. Гракаат Крун уничтожит его руками девочки-подростка.

«Если я называюсь божественным повелителем, то должен править, как подобает божественному повелителю».

Девушка завершала танец, и ее затуманенный взор излучал призыв, что крайне удивило Дориана. Неужели она убедила себя, что готова полюбить мужчину, которого видит в первый раз? Или ею движет страх, спрятавшийся за маской сладострастия и добавляющий танцу огня?

Дориан в знак восхищения постучал костяшками пальцев по трону, что в Халидоре приравнивалось к аплодисментам, и с улыбкой встал.

— Клянусь Хали, Гракаат, твои девочки изумительны! Просто прелесть! А младшая тоже танцует?

Гракаат не мог скрыть смущения.

— Я… Да, ваше святейшество, но я собирался…

— Я их забираю. Никогда мне не делали более роскошного подарка. Как тебя звать, дитя? — обратился он к юной флейтистке.

Ужас, отразившийся на лице девушки, подтвердил подозрения Дориана. Гракаат отвел роль наживки танцовщице и никак не ожидал, что евнуху захочется забрать обеих. Младшая девушка тряслась от страха, а лицо старшей сестры приобрело растерянное выражение. Глядя на них, Дориану хотелось крикнуть: «Я этого не желал! Отец использовал вас в качестве пешек в своей игре против божества, но забыл, что у божества выиграть нельзя!» Однако вслух он ничего не сказал.