По ту сторону тени
Шрифт:
— Ты имеешь в виду магию?
— Да, а еще молодых воинов, опьяненных славой и забывших о дисциплине, — пояснил Гаруваши.
— Итак, когда мы начинаем наступление?
— Немедленно.
В походном шатре короля-бога было еще темно. Дориан погладил Дженин по обнаженному плечу, рука скользнула по спине и бедру. Красота жены причиняла ему невероятные страдания.
Не следовало брать ее с собой. Здесь слишком опасно. Дженин притворялась спящей, зная, как приятно мужу на нее смотреть. Дориан еще раз вдохнул аромат ее волос и стал одеваться.
—
— Именно так, — согласился Дориан.
— Мой господин, как я должна себя чувствовать, находясь в стане врагов?
— Тебе не приходилось задумываться над тем, что произойдет, если после объявления войны на нее никто не явится?
— Что ты хочешь сказать?
— Я не собираюсь убивать сенарийцев, — объяснил Дориан, — хотя прекрасно понимаю, что они мне не поверят. Мы пришли сюда, чтобы покончить с Нефом Дадой и Мобуру. На рассвете мы пошлем в сенарийский лагерь парламентеров и сообщим, что не намерены на них нападать. Вряд ли стоит об этом тревожиться. Как и мы, сенарийцы заняли оборонительные позиции, на которых и останутся, пока не увидят, что мы отводим свои силы. И тогда они тоже разойдутся по домам.
Дженин встала с постели, и Дориан в который раз залюбовался ее сияющей красотой. На него накатило знакомое желание схватить жену в объятия и прямо сейчас заняться любовью, как будто другого случая больше не представится. Но уже почти рассвело, и впереди ждет много дел.
— Мой народ пострадал от зверств, учиненных твоим отцом. А сейчас к сенарийцам присоединился Лантано Гаруваши, о его воинской славе ходят легенды. Говорят, он купается в крови. Что нам делать, если их армия двинется в наступление? Я сама отправлюсь к ним парламентером, — предложила Дженин. — Мне поверят.
— Нет! — воскликнул Дориан.
— Почему? — удивилась Дженин.
— Это слишком опасно.
— Сенарийцы не причинят зла женщине, явившейся для переговоров. Кроме того, разумнее рискнуть моей жизнью, не подвергая опасности сорок тысяч человек.
— Не в этом дело, — возразил Дориан, лихорадочно соображая, как объяснить отказ. — Понимаешь, любимая, твое присутствие может подтолкнуть к военным действиям. Представь реакцию Тэры Грэзин, когда она увидит тебя, пусть даже под флагом парламентера. Само твое существование грозит ей потерей власти, а люди способны на ужасные поступки ради сохранения того, что любят больше всего на свете.
Главная причина крылась совсем в другом. Если Дориан пошлет Дженин к Логану, угроза наступления сенарийской армии развеется как дым, а заодно положит конец их супружеской жизни.
Хотя… Что, если Дженин предпочтет остаться с ним? Ведь с Логаном они провели вместе совсем мало времени. А что удалось построить Дориану? Их отношения с Дженин зиждились на лжи. Ах, Солон, что бы ты сказал, увидев меня сейчас?
— Ты прав, мой супруг и повелитель. Просто я хочу приносить пользу.
— Не тревожься, все будет хорошо, — заверил Дориан, целуя жену.
Откинув полог, он вышел из палатки и увидел вспотевшего от страха юношу-гонца. Тот боялся потревожить сон короля-бога.
— Что случилось? — спросил Уонхоуп.
— Ваше святейшество, главнокомандующий
86
Сражаться в монашеском одеянии невероятно трудно, но Ви радовалась, что не выставила напоказ серого облачения мокрушника. Вообще-то девушка его надела, благоразумно спрятав под сестринской рясой. Разве можно идти в бой, не облачившись в привычный костюм наемного убийцы? Это все равно что сражаться с распущенными волосами.
Белокурый гигант, мощная фигура которого напоминала квадрат, поставил свою лошадь в шеренгу рядом с Ви. Девушка сразу поняла, что имеет дело с магом.
— Фейр Коузат, — представился мужчина. — А тебя зовут Ви.
Ви кивнула. Перед ними стояло десять рядов копьеносцев и щитоносцев, которые защищали мост перед плотиной. С возвышения Ви и Фейр хорошо видели все поле боя.
Воины Гаруваши, обосновавшиеся на Большом рынке, подняли флаг и двинулись к реке. Лантано Гаруваши ехал верхом рядом с первыми шеренгами. Всякий раз, когда он поднимал вверх меч, тот сверкал в предрассветных сумерках, и са'кьюраи отвечали радостными возгласами.
Ви, прищурившись, смотрела на меч. Что-то в нем настораживало.
— Что такое? — забеспокоился Фейр.
— Это сверкание… Твоя работа?
— Надо же, и ты умудрилась заметить с такого расстояния?!
— Меч похож на тебя. Даже не знаю, как объяснить.
Горцы, находившиеся в центре халидорского войска, не спешили и не предпринимали никаких действий, пока половина из пяти тысяч воинов Гаруваши не переправилась на противоположный берег.
— Что они делают? — не понял Фейр. — Халидорцы не выпустили ни одной стрелы.
В этот момент горцы двинулись рысью вперед.
Знаменосец Гаруваши взмахнул флагом, когда горцы находились на расстоянии тридцати шагов. Испустив боевой клич, кьюрцы пошли в атаку. Са'кьюраи бежали, вытянув вперед левую руку, а их длинные мечи волочились следом. Движения воинов отличались такой слаженностью и изяществом, что применительно к ним слово «атака» звучало слишком грубо и тяжеловесно.
Ряды противников сошлись в схватке. Горцы превосходили са'кьюраев ростом и мощью, но когда лязг оружия донесся до наблюдательного пункта, с которого Ви следила за сражением, стало ясно, что под напором са'кьюраев ряды горцев дрогнули. Кьюрцы размахивали мечами, делали ложные выпады, вклиниваясь в ряды противников.
— В честном ближнем бою с са'кьюраями не сравнится никто в мире, — с восхищением заметил Фейр. — Горцев в два раза больше, а посмотри, что делается.
Второй половине отряда са'кьюраев хватило нескольких минут, чтобы переправиться на другой берег. Как отметил Фейр, обе стороны сражались один на один, превратив сражение в тысячу поединков, хотя никто из противников не упускал случая подрезать сопернику подколенные сухожилия, когда тот поворачивался спиной.
Несмотря на тяжеловесный вид лакированных са'кьюрайских доспехов, воины двигались легко и ловко, словно исполняли изящный танец.