По ту сторону жизни
Шрифт:
И… Нити силы, исходившие от статуи, будто вязли в темной полусфере чужого заклятья. Я коснулась ее, и полусфера вспыхнула, стала плотнее. От нее воняло тленом и…
Они пытались не воззвать к богине, а связать ее! Проклятье!
— Я не уверена, что сумею освободить тебя, — сказала я, глядя в залитые расплавленным золотом глаза. — Но я попробую…
Мне почудилось, что воздух дрогнул. Я услышана? Определенно.
Я… для этого была возвращена? Нет… слишком это… сомнительно. Не в силах человеческих удержать божественную суть, даже если она лишь малое эхо истинного божества,
Не думать. Просто коснуться полога. Просто потянуть силу. Просто… пить ее, захлебываясь, сдерживая рвотные порывы, надеясь, что полог истончится раньше, чем я сойду с ума. Сила была тяжелой и вязкой, душной, гнилой. Она корежила меня и…
Я справилась. Беззвучно лопнули нити остова. И сам полог осыпался призрачным пеплом. А я… я опустилась на колени. Сейчас. Надо немного посидеть… посидеть и… потом встать… уйти.
Найти. Где-то здесь умерла Соня. И я поднялась. Все еще мутило, да и эта выпитая сила сделала меня слабой, но я справлюсь. Я должна отыскать это место, брошенное — теперь в этом не оставалось сомнений, — пока следы не стерлись окончательно.
Выше. И следующий этаж. Здесь не было пыточных, обыкновенные комнаты, правда, без дверей… членам общества нечего скрывать друг от друга? Некоторые дверные проемы занавешены полупрозрачной тканью, которая колышется…
Мертвецы… И здесь они. Лежат на подушках… молодые девушки, порой вовсе девочки… одни наги, украшены лишь золотыми ошейниками… другие разрисованы, третьи почти одеты, правда, наряды эти странны… Девочка в меховой лисьей шубке с хвостом лежит возле кальяна и на мертвых губах ее блуждает улыбка. Вот два мальчика сплелись в объятьях.
Герману многое придется объяснить… Если это место найдут. Если…
Я застыла, пораженная внезапной мыслью… а ведь не найдут. Отвращающее заклятье наложено хорошее и продержится не один день.
Вонь? Блоки тоже работают. Запахи не выйдут за пределы дома. Да и… вонью никого не удивишь. Можно и иначе, к примеру, устроить пожар… пожары ведь случаются… а мертвецы… кто станет разбираться, от чего погибли бедняки в худом доме?
Нет уж. Я потрясла головой. Я не позволю. Я… Закрыть глаза. Сосредоточиться. Призвать силу и не только свою. Кхари, которая рождена тьмой от тьмы, которая пьет свет, как пьют вино. На губах твоих кровь и слезы отчаявшихся. В ушах твоих — стоны и крики. Под ступнями твоими — пепел сожженных сердец. Утешительница. Избавительница. Несущая смерть и тем оказывающая милость. Прошу, ты видишь моими глазами… ты есть справедливость, последняя, к которой может обратиться каждый, пусть и называют тебя воплощением смерти, но я-то знаю…
Сила клубилась. Силы становилось больше. Она, вобрав в себя ту, заемную, растекалась по стенам дома, связывая их, обрекая на нетленность. Она тронула тела, раз и навсегда остановив разложение. Она… остановила время. Вот так. Теперь никто не сможет сжечь или утопить это место. Сравнять его с землей заклятьем. Или уничтожить как-то иначе. И я готова была поклясться, что сила, звучавшая во мне, несла отголосок одобрения: боги не любят, когда люди начинают играть в них.
ГЛАВА 20
Я
Туфли на каблуке. Чулки. И мертвый юноша, на горле которого они были завязаны кокетливым бантиком… постели нет, но есть зеркала, плети и много крови… почему я решила, что Соня умерла именно здесь? Решила.
— Ты еще не ушла? — Я присела на подушку, стараясь не нарушать узора, и закрыла глаза. Это место еще осмотрят, я позаботилась, но пока мне нужны кое-какие ответы. И я получу их, пусть и у мертвеца… нет, не у тебя, безвестный мальчишка… А ведь смуглый. Как и те, которые внизу… все они — чужаки в нашем мире и, кажется, я знаю, откуда берутся здесь. Их покупают там, на берегу, где много желающих получить пару монет за легкую работу. А уж куда они исчезают… никто в здравом уме не рискнет задавать вопросы.
— Соня, ты ведь еще здесь?
Здесь. Душа бесплотна, но я ощущаю ее, тени эмоций. Удивление. Возмущение. И гнев.
Конечно, как посмели убить ее… она ведь из избранных, она… платила… и платила много, полагая, что ее состояния достаточно, чтобы быть наверху.
Смешно. Но я не смеюсь. Разговор с душой давался нелегко. Пусть богиня моя и способна держать врата открытыми, пусть сама я уже не в полной мере принадлежу миру живых, но…
Как ты сюда попала? Как все. Приглашение. И хороший знакомый, который пообещал показать место для избранных. Выпивка… и дурман… и она помнила, что творила. Она, обычная она, была в ужасе, но какая-то часть души ее ликовала. Ей сказали, что она отмечена печатью Кхари-разрушительницы, и нельзя держать силу в себе, это кощунство…
Она поверила. Конечно. Как не поверить. Лучше признать себя одним из воплощений Ее, чем безумной убийцей.
Убивали все? Рано или поздно, но да… некоторые не любили, но приходилось. Каждый член общества должен доказать свое право находиться в нем…
Твою ж… Гнев мешает. Он оттесняет душу, не позволяя мне слышать ее стенания. Ей страшно. Она полагала, что после смерти — не скорой, естественно, ибо в ближайшем будущем никто не собирался умирать — возродиться в новом обличье. Более могущественном. Более… божественном.
Смех тоже мешает.
Они и вправду в это верили? Если пролить достаточно крови, то после смерти станешь богом?
Кто еще? Соня не знает. Она может лишь назвать имя того, кто привел ее… а в остальном… каждый носил маску, которая меняла не только внешность, но и голос, а еще размывала внимание собеседника. Разумно. А еще была кровь бога, которая делала все эти земные мелочи совершенно неважными. Конечно. Куда важнее были ритуалы… и просто желания… куда уносили тела? Соня не знает. Она платила, чтобы ее избавили от подобных забот. Быть может, в подвал. Или еще куда-то… недалеко. Почему? Тел было слишком много, и если выносить за пределы дома, кто-то да заметил бы…