По тылам врага
Шрифт:
— У какой?..
— Да вот там! — И командир отряда показал в сторону табаксовхоза.
— Погодите, товарищ мичман. А уж не те ли три»путешествующих» по холму танка приняли здесь за тридцать?! — «осенило» Шматко.
Мы сверили с командиром место, где, по его данным, сосредоточились гитлеровские танки, и стало ясно, что Шматко прав в своей догадке. Оказывается, те три танка, что, к нашему удивлению, неоднократно, различными строями переваливали через гребень самого высокого [27] холма, делали это не случайно. Они рассчитывали обмануть наших наблюдателей. И добились своего. И лишь после того, как пленный румын подтвердил, что там действительно всего три танка, молодой командир отряда поверил и немного
...На базе нас встретили так, словно бы мы отсутствовали не сутки, а по крайней мере месяц. Капитан Топчиев и батальонный комиссар Латышев внимательно выслушали мой подробный доклад. Потом заговорил сам командир, и операция, которая казалась мне ну если не блестящей, то по крайней мере очень успешной, на самом деле получила не очень высокую оценку. Капитан убедительно показал все допущенные мною ошибки, которых набралось немало. Нельзя было, оказывается, ни ехать на машине по асфальтированной дороге к Бахчисараю, ни проезжать, не оставив «секрета», мимо стогов, и многое другое.
Да, командовать людьми на войне — это, оказывается, не только лучше всех стрелять, не только, не струсив, суметь первому подняться в атаку. Нужно еще все заранее предусмотреть, уметь в ответ на хитрость противника проявить собственную хитрость, причем непременно перехитрить его. Что же, учтем на будущее...
Когда после обстоятельной беседы с командиром и комиссаром я пришел в казарму, разведчики моей группы, не раз, по-видимому, рассказавшие друзьям все подробности своей первой операции, теперь уже не «по-нарошному» задавали такого храпака, что их можно было стащить за ноги на пол, и то, пожалуй, никто бы не проснулся. Только койка Шестаковского была. пуста...
В Евпатории
...Наш отряд получил задание проникнуть в захваченную гитлеровцами Евпаторию. Первая группа разведчиков под командованием Миши Аникина, в прошлом старшины одной из береговых батарей, должна была совершить налет на аэродром, уничтожить там самолеты, а на обратном пути нанести «визит» городскому голове, некоему, если память не изменяет, Непифанову, уже успевшему снискать славу верного и преданного слуги оккупантов, и доставить его в Севастополь. Моей группе, в которую входил 21 человек, поручалось разгромить [28] полицейское управление, предварительно захватив все документы, и добыть «языков». Общее руководство операцией осуществляли командир отряда капитан Топчиев и батальонный комиссар Латышев.
И вот в ночь на 6 декабря 1941 года к евпаторийскому берегу подошли два катера-охотника. Миновав несколько стоящих на рейде немецких шхун, один из катеров отвернул к так называемой «хлебной» пристани, а головной, не снижая хода, направился к главному пассажирскому причалу. Гитлеровский часовой, притопывая окоченевшими ногами на только что выпавшем снегу, для порядка окликнул: «Кто идет?..», но, услышав в ответ на хорошем немецком языке: «Протри глаза, болван!..» и увидев на палубе катера офицера в лихо надвинутой набок фуражке с высокой тульей и двух почтительно стоящих в стороне от него солдат, со всех ног кинулся принимать брошенный конец. Офицер и солдаты сошли на пирс. Часовой, печатая шаг, подошел узнать, кто прибыл, чтобы, как положено, доложить «по начальству». Но не успел он и слова сказать, как один из разведчиков, одетый в форму немецкого солдата, ловко выбил у него из рук винтовку, второй бесцеремонно зажал ему рот, и с помощью «офицера» незадачливого вояку, словно куль, снесли в кубрик катера, где сидели, ничем не выдавая себя, остальные разведчики моей группы, капитан Топчиев и батальонный комиссар Латышев.
— Так вы действительно ничего не сообщили в караульное помещение?..
— Нет, не сообщил, — гитлеровец стоял, окруженный разведчиками, видимо толком еще не разобравшись, что с ним происходит, и, хотя в тесном кубрике было
— Вот так служба, нечего сказать, — не выдержал капитан Топчиев. — Ну да ладно. Нам это только на руку. Скажите, что мы не собираемся его расстреливать. Нам нужно только знать сегодняшний пароль... «Штык»?.. Это правда?.. Тогда за дело, мичман. Пока все идет хорошо...
Получив указание командира продолжать операцию, мы вышли на пирс. Здесь, закутавшись в немецкую плащ-палатку, уже ходил один из наших разведчиков, исполняя обязанности часового куда более добросовестно, чем [29] его незадачливый предшественник. Кроме меня, среди разведчиков группы было еще несколько человек, переодетых в форму гитлеровских солдат. На нас возлагалась наиболее ответственная часть операции.
Подойдя к выходу с пирса на набережную и оставив здесь двух человек, вооруженных ручными пулеметами, чтобы в случае необходимости они могли прикрыть наш отход к катеру, я послал одного из разведчиков за ворота, осмотреться.
— Слева никого нет, — доложил тот, возвратясь. — А справа, метрах в пятидесяти, в нашу сторону идут двое. Набережную-то снежком присыпало, так их хорошо видно. Судя по всему, патруль.
— Нужно взять. Но тихо, чтобы они и не пикнули.
— Есть!..
Мы с матросом Кирьяком, которого в отряде звали «пионером», пригнувшись так, чтобы нас не было видно с набережной, по самому урезу воды пошли навстречу приближавшемуся патрулю, а старшина 2-й статьи Товма, чернявый паренек, пользовавшийся в отряде завидной репутацией знатока немецкого языка, со старшим матросом Захаровым, разыгрывая изрядно поднагрузившихся шнапсом приятелей, вышли на набережную и, продолжая будто бы уже давно начатый разговор, чтобы привлечь к себе внимание гитлеровцев, прислонились к воротам. Скоро до нас донесся скрип снега под ногами идущих по набережной патрульных. Переждав еще немного, мы тоже поднялись на набережную и осторожно пошли вслед за гитлеровцами. Тотчас же и Товма с Захаровым, продолжая разговор, направились к ним навстречу. Когда расстояние между нами сократилось до нескольких метров, Кирьяк и мгновенно «протрезвевший» Товма, вскинув винтовки, почти одновременно, тихо, но грозно спросили: «Пароль?» Гитлеровцы на миг растерялись. Один из них повернулся к нам. Второй, недоумевая, продолжал смотреть на Товму. Этих считанных секунд оказалось достаточно, чтобы Кирьяк и Захаров выбили из их рук винтовки (недаром капитан Топчиев до седьмого пота гонял нас на уроках самбо). Мы с Товмой засунули им в рот кляпы. Затем, связав им заранее припасенным концом руки за спиной, передали подоспевшему разведчику, который доставил их на катер. [30]
Теперь можно было приступить к выполнению главной задачи. Все переодетые в немецкую форму пошли, не таясь, прямо по набережной, а остальные следовали за ними, укрываясь в тени домов.
Адрес гитлеровского полицейского управления нам был известен. Но на всякий случай мы все же решили взять проводника. Подойдя к одному из домов, мы постучали. Через несколько минут в сенях послышались шаркающие шаги, звякнул запор, и в приоткрытой двери показался в накинутой на плечи одежонке старик.
— Отец, не покажешь ли нам, где находится полицейское управление?..
Не отвечая, старик недоуменно оглядывал нас.
— Вы по-русски понимаете?.. Покажите, где здесь полицейское управление.
— Так это же, товарищ мичман, его ваш офицерский наряд с панталыку сбил, — ввязался в разговор Товма. — Мы, папаша, свои, советские... А это так, для маскировки. Понял?..
— Господи!.. Да откуда же это вы взялись, родненькие? — убедившись, что его не обманывают, запричитал старик. — Что мы тут на морозе-то стоим. В дом, в дом заходите. Старуху надо пойти обрадовать...