По учетам мура не проходят

Должиков Андрей Михайлович

Прошло минут сорок, прежде чем машина притормозила и свернула с трассы в лес. Минас чувствовал, что едут по грунтовой дороге. Остановились. Во время движения один из сидящих натянул Минасу на голову спортивную шапку. Куда дальше везли, Минас не видел.

Вскоре "жигуль" остановился. Выходя из машины с закрытыми глазами и с закрученными назад руками, пленник зацепился за порог кузова и упал на колено. В этот момент он почувствовал, что к затылку приставили что-то металлическое и холодное. "Пистолет", - с

ужасом мелькнуло в голове. Единственное, что он сумел из себя выдавить, это отчаянная просьба:

– Не убивайте! У меня трое детей.

После этих слов около минуты держалась тишина. Бандиты словно обдумывали просьбу пленника. Ствол с затылка убрали, и тот же голос миролюбиво произнес:

– Не бойся. Убивать тебя не будем. Если, конечно, будешь правильно себя вести.

Пленника подтащили к дереву, посадили на корточки и, заведя руки за спину, приковали к стволу. Он услышал, как двое их них ушли, а двое остались. Затем до пленника донеслось, как вдалеке завелась машина и в ту же минуту торопливо куда-то унеслась.

Где-то через полчаса один из бандитов подошел к нему, слегка завернул шапочку и поднес ко рту граненый стакан с водкой. Минас не любил водку и редко пил, но от страха опустошил весь стакан полностью. Хмель не унял дрожи и не заглушил страха. Голова сделалась тяжелой, ноги и руки налились свинцом.

Внезапно у бандита зазвонил сотовый.

– Что?
– воскликнул он.
– Заглохла? Ладно, сейчас спрошу!

Охранник подошел к Минасу и, присев на корточки, произнес:

– Твоя тачка не заводится. Что делать?

Пленник ничего не ответил. В голове шумело, голос доносился как из трубы. Он пытался выдавить из себя, что не понял вопроса, но не смог. В ту же минуту на его голову обрушился пудовый кулак.

– Сука, ты будешь говорить или будешь выёживаться?

После серии ударов хмель сняло как рукой. Мозги просветлели. Язык опять обрел способность выражаться членораздельно.

– Карту!
– пролепетал пленник.
– Нужно поднести кодовую карту. Она была у меня в кармане.

– Поднесли карту!
– подал голос второй.
– Все равно не заводится. Где она должна лежать?

– В кармане.

– В каком? Правом или левом?

– В правом. Только в правом.

– Алле! Только в правом кармане, - передал кому-то по телефону охранник.
– Что? Все равно не заводится? Говори, сука! Почему она не заводится?

– Я не знаю! Не убивайте...

– А все! Завелась! Расслабься!

"Слава богу", - мелькнуло в голове у Минаса, и он лишился чувств.

Все ребята находились на месте. Я попросил не расходиться. Последние данные, полученные из радиоэфира, говорили о том, что банда зацепила какой-то джип и наверняка его будут отрабатывать. Интуиция не подвела.

Слушая переговоры Толяна, я где-то внутри ощущал нашу беспомощность. Было чувство, что я невольный участник преступления. Я практически

ничего не мог сделать. Мы не знали ни места, где это происходит, ни марки, ни госномера автомашины, ни данных потерпевшего. По сути, преступление совершалось с нашего невмешательства.

Буквально через десять минут вновь позвонил оператор:

– Андрей Михайлович, только что состоялся разговор Толяна с Пименовым. Слушайте!

– Алле, Леха! Ну мы выезжаем. Пять литров. Девять-девять. "Гелен брабус"! Пятилитровый, 99-го года выпуска.

– Отлично, - одобрил Пименов.
– Я буду сейчас вызванивать казаха. Давай. Ты на связи? Буду звонить. Пока! Да, какой пробег?

– Прошел двадцать восемь тысяч.

– А это самое, подвесное, да?

– Подвесное впереди только. Ну, пороги горят, светятся.

– Как обычно: родная система, да?

– Да вот сейчас заглянули, только диски "брабус". А так пятилитровый. Черного цвета. Ну все в идеальном состоянии. Все равно тридцатник. А если бы "брабус", был бы дороже.

– Все, добро! Ты во сколько уезжаешь?
– спросил Пименов.

– Сию минуту. В одиннадцать будет у тебя.

– Ты за столько не доедешь.

– Ну ладно. Там созвонимся. Пока!

– Ну хорошо! Я сейчас человеку звоню. Он к вечеру должен быть, продолжал Удав.

Мы насторожились. Ховрин достал из кармана мобильник и замер. И точно: ровно через минуту раздался звонок. Мы не ошиблись. Это звонил Удав:

– Кирилл, привет. Это Алексей. Короче, машина есть. "Гелендваген", 2000 года выпуска, "брабус". Через шесть часов она будет в Минске. А ты когда?

– Возможно, к утру буду. Где встретимся?
– спросил Кирилл.

– О встрече созвонимся позже.
– Пименов прервал связь.

– Володь, печатай рапорт на командировку, - обратился я к Сергееву. Ринат, ты дуй на Лубянку за билетами. А я к руководству на доклад.

Получив разрешение на выезд, позвонил Скворцову в Минск. Сообщил, что прилетаю вечерним рейсом. Попросил встретить.

Элегантный Ту-134 компании "Белавиа" вырулил на взлетку. Напрягся, как струна. Шум турбин усилился. Машина медленно тронулась и, быстро набирая скорость, понеслась по бетонке. За окном иллюминатора мелькали вечерние огни аэропорта.

Через десять секунд после взлета самолет словно остановился на месте. Шум турбин стих. Пассажиры недоуменно переглянулись. Лицо некоторых вытянулись, покрылись испариной. Но в этот момент, словно пилот вытащил подсос, машина резко пошла вверх.

– Девушка, у нас все в порядке?
– обратился Ховрин к проходящей по салону проводнице.
– Керосина не забыли налить?

– Не забыли, - парировала она.
– Не волнуйтесь, долетим.

– Есть предложение выпить!
– произнес Вовка, доставая из сумки бутылку "Кристалла".