По учетам мура не проходят

Должиков Андрей Михайлович

– Привет, Димон, - обратился он к Борину.

В это время сзади кто-то похлопал по плечу, послышался незнакомый голос:

– Здорово, Пятак.

Пятак резко развернулся, но в этот же момент пронзительная боль в области паха бросила его на колени. На руках защелкнулись наручники.

В барсетке, с которой он пришел, лежало служебное удостоверение капитана милиции Пяткова Сергея Вячеславовича.

Пятак оказался редкой скотиной. Более омерзительным, чем я себе его представлял.

Находясь в кабинете,

брызгая слюной в разные стороны, он кричал, что такой же сотрудник милиции, как и мы, требовал к себе равного отношения.

– Что вы меня оскорбляете?
– постоянно повторял он.
– Я такой же, как и вы.

– Нет, Пятков, - произнес Журавлев, сдерживая негодование.
– Вы не наш и никогда нашим не были. У вас даже имени своего нет, так, кличка одна Пятак, как у собаки. Вы хуже животного. Они не предают. Вы - оборотень. Обидно то, что из-за таких, как вы, доверие у людей к милиции пропадает. Но не были бы мы муровцами, если бы своими делами не возвращали это доверие.

Пятак замолчал. Он сидел красный от напряжения, руки его дрожали.

– Мне плохо, - сказал он.

– Что случилось, Пятков?
– спросил Старостин.

– Сердце болит, - ответил он.

– Сердце? Ну что ж, сейчас пригласим врача.

– Не надо врача, - резко оборвал он.
– Мне нужен прокурор. Вызовите мне прокурора.

– Гражданин Пятков, - обратилась к нему Татьяна.
– Я - старший следователь по особо важным делам прокуратуры города Москвы. Моя фамилия Морозова, зовут Татьяна Юрьевна.

– Это ложь. Дайте мне прокурора, - продолжал настаивать Пятков.
– Я отказываюсь давать какие-либо показания. Это провокация.

– Провокация, Пятак, - сказал я, - это когда тебе в карман подсовывают наркотики или запихивают ствол в штаны. В МУРе такими делами не занимаются. Твое участие в банде доказано. Это факт. Записаны все ваши переговоры в момент совершения преступлений, где отчетливо звучит твой поганый голос. У тебя дома обнаружены и изъяты вещи с разбоев, принадлежащие потерпевшим. Твое участие в последнем налете на фуру зафиксировано на видеозаписи. И последнее, Пятак. Сейчас будут проводить опознание с десятками потерпевших. Такую рожу, как у тебя, трудно с кем-либо перепутать, капитан Кондратьев.

Несмотря на то что в кабинете было много народу: следователи, опера, понятые, статисты, - стояла тишина. Татьяна, словно дирижер, руководила процессом опознания.

– Гражданин Пятков, - обратилась она к нему, - прошу занять любое место рядом со статистами.

Пятков сел слева от такого же по комплекции мужчины. Разъяснив права всем присутствующим, Татьяна попросила пригласить водителя фуры.

Его освободили накануне. Он так и сидел закрытым в гараже, пока Дрюня не показал нам его местонахождение.

Александр Кологриев долго не мог поверить в то, что свободен и, самое главное, жив.

Неожиданно

для всех Пятак, словно перед ним был бассейн с водой, прыгнул вперед. Упал на пол. Натянул на голову свитер.

– Это момент истины, - произнес Журавлев, обращаясь к нему.
– Будьте хоть сейчас мужчиной, не устраивайте истерик.

Но Пятак не реагировал. Он продолжал кричать, что все подстроено. Схватился за сердце, перевернулся на спину и закатил глаза.

Присутствующий в кабинете врач осмотрел "больного", после чего обратился к Татьяне:

– Симуляция, Татьяна Юрьевна. С сердцем у него все в порядке. Давление в норме.

– Встаньте, Пятков, - спокойно потребовала Татьяна.
– Прекратите эту комедию. Вы абсолютно здоровы. И сердце здесь ни при чем. Вы просто боитесь, что вас опознают.

Минск встретил теплой и солнечной погодой.

– Ну что, поздравляю, - сказал Скворцов.

– Да еще рано, - ответил я.
– Вот когда примем Удава и Толстых, тогда в этой истории поставим точку.

– Но не жирную, - пояснил Ринат.

– Да, к сожалению, - добавил я.

Скворцов вопросительно посмотрел на меня.

– Раевский ушел. Мент тот, который приезжал с Толяном сюда к вам.

– Как ушел?
– переспросил Скворцов.

– Утром "наружка" вывела его из дома. Он сел в "маршрутку" и поехал к метро. Но уже, видно, что-то чувствовал или "наружку" срисовал. Не успела "маршрутка" остановиться, выскочил - и бегом в метро. Там его и потеряли. Провели опознание по фототаблице. Предъявили заочное обвинение. Объявили в розыск. Рано или поздно задержим. Или сам придет, деваться ему некуда. По таким преступлениям срока давности нет.

– Ну да бог с ним, - произнес Скворцов.
– Перейдем к нашим баранам, точнее, пресмыкающимся. У меня в Управлении КГБ Белоруссии работает знакомый. Так вот, их Управление по борьбе с коррупцией примерно полгода назад вышло на группу таможенников в Бресте, которые под предлогом проверки документов на перевозимый груз сливали информацию о наиболее ценных грузах жуликам. Сообщали при этом марку и номер автомашины, на которой этот груз перевозят. Таким образом, некоторые машины исчезали, словно в Бермудском треугольнике, вместе с водителями и товаром.

– А при чем здесь Пименов?
– спросил Ринат.

– Пименов, - продолжал Скворцов, - проходит у них как связь этих таможенников. Сам понимаешь, он мне всего рассказать не может. Если хочешь, то я вас с ним познакомлю. Думаю, что такое общение будет только на пользу...

– ...двум братским народам, - добавил Сергеев.

Кабинет начальника отдела в Управлении КГБ Минска был более чем скромный. Стол с инвентарным номером, стулья вдоль стены, шкаф, в котором находилась юридическая литература.