По вашему желанию
Шрифт:
Все закивали головами. На мокрых известняковых стенах плясали и изгибались наши тени.
— Не рассказывайте никому о сегодняшнем собрании, — предупредил Пьерр. — Просто ждите дальнейших инструкций.
Я дернул его за рукав.
— А как же с мальчиком?
— С каким мальчиком?
— Не притворяйтесь идиотом. С тем, который остался в Святилище. Мальчик с головой поросенка.
Пьерр Кролик печально покачал головой.
— Вот вам и результат, — прошептал он. — Вы так ничего и не поняли? Ну, тогда слушайте…
Не дав мне времени для ответа, президент резко развернулся и продолжил свой путь.
Я так и остался стоять как полный дурак. Опять ничего не понял. Мы молчаливо, как покойники, тронулись дальше.
Где Хунка Мунка? Я чувствовал себя разбитым, мне хотелось спать, и все казалось таким нереальным.
— Те, кто разговаривал с Великим Кукловодом, — снова заговорил Пьерр Кролик.
— Есть здесь такие?
Моя рука поднялась.
— Есть, — сказал я.
Кролик метнул в мою сторону взгляд.
— Успокойтесь, Том. Ваши соображения по этому поводу оставьте при себе.
Возможно, вам просто приснился странный сон. Там вы и набрались подобных мыслей.
— Шутить изволите?
— Кто-нибудь еще? — спросил Пьерр и повернулся к остальным.
Но никто больше не признался.
Через несколько минут мы оказались на открытом воздухе. Все было покрыто снегом. В темноте маячил купол Святого Павла. У нас за спиной мучительные волны Монстра Тамсона шептали свои секреты. Я решил вернуться домой пешком. Одуревшие от холода, мы разошлись в разные стороны, как развевающаяся на ветру пелерина, маленькие силуэты миллиметр за миллиметром расползались по огромной карте. Когда я добрался до дома, было уже шесть часов утра.
Грустная глава
Я проснулся, свернувшись калачиком на своем диване, слегка замерзший, так как был укрыт всего лишь своим пальто. Часы показывали полночь, в доме стояла полная тишина. Поднявшись, я босиком пошел на кухню, взял кусок сыра, а потом отправился на второй этаж, паркет мерно поскрипывал под моими ногами. Дверь в комнату Пруди оказалась полуоткрытой, с момента моего ухода ничего не изменилось. Голова лежала на том же месте, прижатая между подушкой и стеной, по-прежнему глядя вокруг широко открытыми глазами.
— Здравствуй, Пруди.
Она проследила, как я подошел к кровати и уселся на краешек.
— Хочешь сыру?
Голова молча моргнула.
— Открывай рот.
Я положил ей на язык маленький кусочек сыра, и она с удовольствием съела его.
— Снег все так и идет? — спросила гномесса.
— Не знаю.
— Идет. Я чувствую, что снег продолжает идти.
Теперь настала моя очередь откусить кусочек мягкого, ароматного сыра. Мне больше не хотелось свинины.
— Я как-то странно себя чувствую.
Пруди ничего не ответила. А что тут можно было ответить? Я взял голову и аккуратно поставил себе
— Сегодня утром придется встать пораньше.
— А что с Глоином?
— Я этим займусь. Насколько возможно.
На самом деле, мысль о карлике только что посетила меня. Интересно, как теперь, оставшись практически в гордом одиночестве, освободить моих друзей. С помощью метания головы?
— Пруди, — сказал я.
Она внимательно меня слушала.
— Пруди, хочу попросить тебя…
— Что, мсье Мун?
Гномесса изо всех своих сил хотела мне помочь. Как сформулировать то, что, возможно, ей будет довольно тяжело услышать? Это было непросто, но пришлось рискнуть.
— Произошло кое-что очень странное.
— Странное? Что значит странное?
Я на мгновение задумался. Как же ей все рассказать?
— Мы кое с кем встретились.
— И с кем же?
— С маленьким пареньком. Эдакий малыш с маской поросенка.
Во время короткого рассказа о моем сне, Пруди слушала не шевелясь, хотя это очень забавно говорить о том, что голова не шевелясь тебя слушала.
— Всего лишь сон, — наконец-то пробормотала она.
Очень хорошо, подумалось мне. Тогда оставим Леонор на потом.
— Скажите, — спросил я, — вы знаете, почему меня назвали Джон Мун?
— Потому что это имя дала вам мать.
— Верно, но почему именно это, а не другое?
— Об этом вы должны спросить ее, — мягко заметила Пруди.
Она ничего не поняла.
— А если я — всего лишь герой романа?
— Герой чего?
— Романа. Книги, в которой рассказывается какая-нибудь история.
— Не понимаю.
Я тяжело вздохнул.
— Пьеса для театра. Вы видели пьесы в театрах?
— Да…
— Вот и хорошо, теперь представьте, что эта пьеса записана. В книжке.
Пруди широко открыла глаза.
— Так говорят театраломаны. Ну, в той Федерации, в которую я вступил, помните?
Меня занесло к ним на собрание прошлой ночью. И что там было… Ох, вы мне, наверное, даже не поверите. Я видел этого мальчика с головой поросенка, сидящим за большой тетрадью. Он пишет роман. Так мне объяснили.
— Роман?
Все это казалось совершенно абсурдным, но, однако, нужно был ей все рассказать.
— Представьте, — продолжил я, гладя ничего не понимающую голову, — представьте себе, что мы всего лишь персонажи романа.
— Джон, — сказала Пруди, — Джон, вы уверены, что с вами все в порядке?
У меня словно гора упала с плеч.
— Ну ладно, оставим это. Просто… просто мы живем в очень странное время.
Смерть покинула свое место, и люди теперь начинают выдумывать черт знает что. Я видел этого маленького мальчика при обстоятельствах, ну, скажем, при не совсем обычных обстоятельствах, и…