По вашему желанию
Шрифт:
— Я тебе прощаю. Примерно такие слова и ожидает услышать каждый тренер перед началом матча.
— Прости, — извинился карлик и что-то наугад пнул ногой.
У него был очень несчастный вид, и причиной этому, уверен, служила нелепая смерть моей горничной. Но тут не помогут никакие слова. Я положил ему на плечо руку.
— Искренне тебе сочувствую…
— Да ладно.
Остальные игроки молча наблюдали за нами.
— Ну, хорошо, — сказал я, — есть ли какие новости о мо…
Но тут дверь раздевалки открылась настежь, и через нее
Женщина маленького роста, неопределенного возраста, с чрезмерным макияжем, в свободном бесформенном жакете, почти дымясь от ярости, но удовлетворенная собой, губы поджаты: моя милая мама.
— Так вот ты где! Никогда не бываешь там, где должен находиться. Вылитая копия своего отца.
— Добрый день, мама.
— Не сказала бы, что этот день можно назвать добрым.
Я дал ей совсем немного времени, ровно столько, сколько нужно для того, чтобы закончить фразу. Затем схватил ее за плечи, открыл дверь, вытолкнул наружу и закрыл дверь на ключ.
Она начала колотить в дверь.
— Откройте, немедленно откройте!
— Не обращайте на нее внимания, пусть развлекается.
Все игроки, не отрываясь, смотрели на меня. Они выжидали. Они рассчитывали на мою озлобленность. Они рассчитывали на мое безумие. Что-то новое появилось в этой команде, что-то такое, о чем я раньше и не подозревал. Собравшиеся явно демонстрировали только одно: желание броситься в атаку. Что будет дальше, им было безразлично. Все, что их сейчас интересовало, так это только тактика, которую выберет тренер.
— Хорошо, — сказал я потирая руки, — слушайте инструкции на этот матч.
— Откройте же эту дверь! — кричала моя милая мамочка из коридора. — Умирающая мать имеет право в последний раз поглядеть на своего сына.
— А инструкции будут такие, — продолжил я. — Необходимо, чтобы вы выложились до конца. Точно пока неизвестно, что будет, если мы проиграем сегодняшний матч, но, судя по всему, это никому не понравится и уж особенно нам.
— На каком месте буду играть я? — спросил Ориель.
— Личные вопросы лучше отложить на потом. Сейчас поговорим об общей ситуации. Кто играет против нас? Потрошители Спиталфилдса. С большинством из них мы уже знакомы. Потрошителями руководит некий барон Мордайкен. Не знаю, правда, каковы результаты чемпионата…
— Они на первом месте, — уточнил кто-то.
— Хорошо, — согласился я. — Хочу вам сказать вот что, мне плевать на первом или на последнем месте…
— Нет, на последнем месте мы, — радостно прокомментировал тот же голос.
— Слушайте, не надо выводить меня из себя. — Мой тон зазвучал немного агрессивно. — Вам прекрасно известно, что команда Мордайкена не вызывает восторга у большинства болельщиков. Вы все в курсе, что живые мертвецы потребовали автономии в Парламенте. Таким образом, общественное мнение явно не будет отдавать предпочтения Спиталфилдцам. Особенно это заметно сейчас, накануне матча. Надо воспользоваться слабостью противника и постараться
— И как это сделать? — спросил кто-то из игроков.
— Вот этого-то я и не знаю.
— Моя маленькая ласточка! Песенка моя, — медовым голосочком причитала милая мамочка.
— Вы сами все выясните, — сказал я. — Полностью вам доверяю.
Но игроки с удивлением смотрели на меня. Доверие… Момент оказался очень хорошо подобран, они совсем не ожидали услышать этого слова.
— А как насчет атаки? — поинтересовался кто-то, но его вопрос остался без ответа.
Наступил момент смотра моего войска. Прищурив глаза, как это делают в глубоком размышлении, я вышел на середину раздевалки.
— Глоин, ты понесешь наш штандарт.
— Штандарт?
— Именно. Тебе предстоит немного побыть знаменосцем. По крайней мере, сделай это хотя бы в начале матча, а если не справишься с этой ролью, я тебя впоследствии заменю.
— А что мне нужно будет делать? — несколько удивленно спросил карлик.
— Установить знамя, — объяснил кто-то из игроков.
— Установить знамя и больше не двигаться с места, — уточнил я. — Представь себе, что типы, которые захотят отобрать у тебя знамя, это те же типы, которые похитили Пруди.
— Пруди? — как-то странно повторил Глоин.
Мне показалось, что он очень хочет поменять тему разговора.
— Джон? Джон? Твоя мамочка уже на пороге смерти! — причитала мать за дверью.
— Твоя мамочка уже похожа на угасающую свечку.
Черт подери, подумал я. К чему устраивать еще и этот театр? Можно подумать, мне не хватает неприятностей…
— Джон, — послышался из-за дверей голос Гуса Рубблина, — ваша мать плохо себя чувствует. Заодно со мной тут пришел кое-кто, желающий с вами поговорить.
Вздохнув, я взъерошил рукой волосы и направился к двери. С тихим стоном милая мамочка растянулась во весь рост у моих ног. Гус Рубблин неодобрительно посмотрел на меня. А Густус Оаклей просто метнул в мою сторону гневный взгляд.
— Джон Мун, мне хотелось надеяться, что мы больше никогда не увидимся.
— Признаюсь вам, что тоже думал о таком удовольствии.
Через плечо я видел, что мои игроки смотрят на все это с досадой и неодобрением.
— Заверяю вас, ваше имя было предложено не мной.
— Не сомневаюсь. Мне даже не приходило в голову ничего подобного.
— Я бы выбрал любую кандидатуру, все равно кого, но только бы не вас, хотя не особенно держусь за достижения нашей цивилизации. Вы не хотите поднять свою мать?
— У нее и самой на это вполне достаточно времени.
Мама со стоном приподнялась и подняла на меня большие молящие глаза. Я отступил на несколько шагов. Она снова рухнула на пол.
— Унесите ее, — сказал Рубблин.
— Ваши отрицательные черты неисправимы, — вздохнул Оаклей. — Но похоже, что сегодняшний матч очень важен и его решение в какой-то мере находится в ваших руках.