По велению короля
Шрифт:
– Вот доказательство моего желания к тебе…
Она ощутила, как его достоинство пульсирует в ее ладони.
– Он живой? – почти со страхом спросила она, отнимая руку.
– Он наполнен жизнью, дорогая. И жаждет глубоко погрузиться в горячую влажную мягкость, скрытую между твоих бедер. Ему отчаянно хочется ощутить стенки твоего сладостного лона, смыкающегося вокруг него.
Он сжал ее тонкую талию и поднял – так, чтобы, лизать маленькие округлые груди.
Голова Эллен закружилась. Сердце, казалось, вот-вот вырвется из груди. Его язык долго играл с ее упругими грудями.
– О, Пресвятая Матерь Божья! – вскрикнула Эллен, потрясенная охватившими ее эмоциями.
Он уложил ее на кровать и долго смотрел, прежде чем лечь рядом, прижать жену к себе и отыскать губы. Страстные поцелуи посылали раскаленные волны по ее телу. Почувствовав, как к ноге прижимается что-то твердое, она нервно дернулась.
– Нет-нет, девочка, – тихо уговаривал он, отгоняя страхи, угрожавшие поглотить ее. Его ладонь нежно ласкала ее груди и живот. Пальцы запутались в густых завитках, покрывавших ее пухлый венерин холмик. Эллен вскрикнула, когда один палец коснулся сомкнутых створок лона и скользнул в скопившуюся внутри влагу, но не стала вырываться или сопротивляться. Поэтому Дункан без труда нашел ее крохотный любовный бутончик и стал потирать подушечкой большого пальца, пока Эллен не стала извиваться.
Будь на месте Дункана другой мужчина, неопытная девственница наверняка пришла бы в ужас. Но Эллен инстинктивно доверяла Дункану Армстронгу с того самого момента, когда они встретились. Она верила его обещанию быть осторожным. И конечно, те восхитительные ощущения, которые он пробуждал в ней, были скорее возбуждающими, чем пугающими. Он продолжал ласкать потаенный бугорок плоти, и тело Эллен напрягалось все больше, пока что-то не взорвалось внутри. Она содрогнулась, когда ослепительное наслаждение омыло ее. Но тут палец, оставив чувствительное местечко, неожиданно проник в нее…
– Нет-нет, девочка, – снова проворковал он, когда она оцепенела.
Палец продолжал входить и выходить из ее лона, и вдруг она поняла, что вместо одного пальца ее ласкают два. Он прижался губами к ее губам. Язык повторял движения пальцев, и Эллен окончательно потеряла разум. Дункан нежно поцеловал ее сомкнутые веки.
– Я хочу быть в тебе… – прошептал он. – Я отчаянно хочу быть в тебе, моя маленькая женушка.
Ее бедра задвигались в такт его пальцев, но Эллен вдруг поняла, что этого недостаточно. Она хочет принять его в себя! Отчаянно хочет! Но как это может быть? И откуда она знает все это?
Однако она почему-то знала.
– Да, пожалуйста! Скажи, что мне делать? Скажи!
– Откройся для меня, дорогая! Раскинь ножки, – нежно наставлял Дункан. – Сегодня я сделаю все остальное.
Он согнул ее ноги в коленях и скользнул между ними. Его горячая плоть налилась желанием, и Дункан стал осторожно входить в нее. Он уже убедился, что ее девственная перегородка находится слишком высоко, и поэтому старался быть как можно бережнее.
– Наверное, ты слишком большой, – нервно пробормотала она.
– Нет, – заверил он. – Твое тело скоро примет меня, дорогая, обещаю. Доверься мне, Эллен.
– Я слышала, что когда лишаешься невинности, это очень больно, –
– Такое бывает всего однажды, – честно ответил он.
– А потом?
Он видел, как на ее белоснежной шее бьется голубая жилка.
– Только наслаждение, – пообещал он. – А теперь обхвати меня ногами, чтобы я смог глубже погрузиться в твое сладостное тело, моя маленькая женушки.
И когда она подчинилась, поцеловал ее яростным, требовательным поцелуем, вобрав в себя крик боли, когда его плоть атаковала ее девственную перегородку. Раз. Другой. Третий. Наконец ему удалось вонзиться в нее до конца. Дункан слизал слезы с ее щек, осторожно снимая каплю за каплей. И только потом стал двигаться – медленно, медленно, пока она не застонала. Пока не выгнулась, принимая все, что он мог ей дать.
Больно! Матерь Божья, до чего же больно!
Но боль, так внезапно появившаяся, почти мгновенно прошла. Вместо нее появилось ощущение заполненности. Она была полна им, и стенки ее лона обтянули его, как сшитая по мерке перчатка. Он продолжал входить в нее, выпуская на волю неведомые доселе чувства. Эллен прильнула к Дункану и, не в силах сдержаться, впилась зубами в его плечо.
Он тихо выругался, но тут же рассмеялся и ускорил темп движений. Она исступленно царапала ногтями его спину, желая большего.
– Маленькая дикая кошка! – прорычал Дункан и, поймав ее запястья, поднял руки над головой. – Взгляни на меня, Эллен! Взгляни на меня!
Эллен огромным усилием воли открыла глаза, хотя веки казались свинцовыми. Их взгляды встретились, и страсть загорелась с новой силой. Эллен снова вскрикнула, а он усмехнулся, когда она прошептала:
– Я больше не могу смотреть. Это слишком! Слишком!..
Ее голова снова пошла кругом. Ресницы опустились, а за сомкнутыми веками стали взрываться звезды.
Эллен пронзительно взвизгнула, но звук потонул в рычании Дункана, семя которого вырвалось фонтаном, оросив ее лоно. Его большое тело сотрясалось в удовлетворенном желании.
Потом он лежал на спине, глубоко дыша. Эллен, почти в обмороке, прильнула к его груди. В этот момент Дункан считал себя счастливейшим мужчиной во всей Шотландии. Его жена оказалась страстной женщиной. И именно ему повезло пробудить ее. Он гладил распущенные мягкие волосы, покрывалом лежавшие на нежных плечах и спине. Она его жена. Жена! И никто, кроме него, не узнает, какой огонь в ней горит.
Его одолела приятная усталость. Он впервые был так пылок с женщиной.
Слегка приподнявшись, Дункан натянул одеяло на них обоих и улыбнулся, когда она довольно пробормотала что-то. Он обязательно полюбит ее. Как же не полюбить такую женщину?!
А Эллен мирно спала в кольце его сильных рук.
Проснувшись несколько часов спустя, Эллен стала перебирать в памяти подробности своей брачной ночи. Она давно уже не спала так крепко. Потому что чувствовала себя в безопасности. Теперь она стала женщиной! Как он был с ней нежен! Неужели все мужчины таковы? Вряд ли. Болгэр был груб и напорист. Но к чему ей гадать? Она жена Дункана Армстронга, и во всем мире для нее не будет другого мужчины, кроме него! Их соитие было…