По велению сердца
Шрифт:
— Вовсе нет. Но благодарю за комплимент. — Она была недоступна, как звезда. Спокойное, непроницаемое выражение лица.
Вежливые слова — и ничего больше.
Умеренное любопытство грозило перейти в открытое восхищение.
— Много лет прошло с тех пор, как мы беседовали с вами в последний раз.
— Именно так.
Какое самообладание. В репертуаре юной девушки этого не было. Ему вдруг захотелось вернуть ту девушку. Очень захотелось.
— Когда-то давно, стоя на носу корабля, вы дали обещание, — сказал он. — Я должен знать, сбылось ли оно, нашли
— Вы будете счастливы услышать, — перебила она, вздернув подбородок, — что я, как и вы, научилась быть более сдержанной в чувствах. Идеальной любви нет. И нет идеальной жизни. Но я прекрасно с этим живу. По правде говоря, меня это вполне устраивает. До свидания, сэр.
Невидимый компас повелел ей немедленно броситься прямо в гущу уличной толкотни, где ей удавалось лавировать с превеликой ловкостью, избегая столкновений. А вот горничная, пронзительно взвизгнув, должна была схватиться за подол спенсера хозяйки, чтобы не потеряться. Очутившись на противоположной стороне улицы, леди Марша уверенно продолжала путь, в то время как горничная, с побледневшим лицом, трусила сзади.
Дункан сам не знал, зачем это сделал, но он снова бросился следом за ней, задержавшись лишь затем, чтобы пропустить молочницу, которая несла два налитых до самых краев ведра.
— Если возможно, я бы заглянул к вам завтра, — сказал он леди Марше, поравнявшись с ней.
Она и не посмотрела на него.
— Я живу не в Лондоне. Но благодарю вас.
Он взял ее за локоть.
— Прошу вас, уделите мне еще минутку.
Она резко остановилась и взглянула на него. Глаза ее не выражали ничего. То есть совсем ничего.
Когда она успела выучиться этому приему? И зачем? Единственным признаком, по которому он мог заключить, что ей не все равно, был румянец на щеках.
— Я помню, какая вы были на том пакетботе, — сказал он, надеясь пробиться сквозь невидимую стену, что встала между ними. — Вы были точно Жанна д’Арк. Или Афина, богиня-воительница.
— Я стала взрослой. — Она снова двинулась в путь уверенным и широким шагом. — Я приехала в Лондон лишь потому, что леди Эннис потребовала шелковые зеленые платья для девочек из хора. Я взяла образцы.
Дункан разочарованно вздохнул:
— Вижу, вы намерены и дальше вести жизнь деловой женщины.
— Именно так. У меня мало времени.
— Расскажите мне суть, прошу вас.
Вздохнув, она продолжала путь.
— Я закончила учебу в моем пансионе в Суррее и, вместо того чтобы провести сезон в Лондоне, осталась там учительствовать. Теперь я занимаю пост директрисы.
— Директрисы? В вашем юном возрасте? Хотя, признаюсь, я не очень удивлен. Вы могли бы задавать тон в светском обществе. Однако вы предпочли возглавить школу. Это прекрасно.
Она искоса бросила на него взгляд.
— Рада, что вы так думаете. За одну ночь я из дебютантки превратилась в синий чулок. В нашем утонченном обществе — хотя оно и кажется безумным — это не приветствуется. А теперь мне действительно пора идти.
— Что ж, хорошо. Вы знаете, что я желаю вам добра. Позвольте мне вас навестить, если
— Не трудитесь, прошу вас, — ответила она с деланной легкостью. — Много лет назад, когда мы были в одной компании, вы почти не обращали на меня внимания. И это положение дел меня вполне устраивает. Это правда, поверьте. — И одарила его учтивой улыбкой.
Боже правый! Тогда он действительно ее не замечал, но ведь она была такой юной, а он был сам не свой из-за свалившихся на него обязанностей новоиспеченного графа, одной из которых, в частности, было приглядывать за несносным младшим братом. Вероятно, она сочла, что он ею пренебрегает. В конце концов, кто знает — вероятно, в ней было зерно тщеславия, и это усугубило положение. Его уже утомили разговоры с дамами, жизненная цель которых состояла лишь в том, чтобы собрать вокруг себя как можно больше воздыхателей, точно так же, как они скупали ленты и шляпки — все, что под руку попадется, без разбору.
— Понимаю, — сказал он. Они были уже на углу улицы. — К вашим услугам, мадам.
Она ограничилась кивком и повернула на другую улицу. Служанка семенила сзади. В своем простом платье леди Марша казалась изысканной, безмятежной и поразительно красивой. На руке болталась вместительная сумочка.
Дункан смотрел ей вслед. Она довела его до бешенства. Точно так же, как тогда, на корабле.
Легко отделался, подумал он, надевая шляпу. Он решил, что будет думать, что эту девицу он вообще не встречал. Решил, что забудет ее.
Но Дункан знал, что ему ее не забыть. В конце концов, он до сих пор ее помнил — она была для него Девушкой с корабля.
Такую не забудешь, черт ее подери!
Глава 3
Несносный, самодовольный глупец, вот что такое этот лорд Чедвик. Неужели он настолько слеп? Неужели он мог хоть на минуту подумать, что ей захочется разговаривать с ним после того, как он отослал Финна в Америку раньше времени, чтобы их разлучить?
Минут через десять после встречи с самоназванным судьей ее романтической судьбы, встречи, которая встревожила ее и разбередила старые раны, Марша стояла в просторном холле Брэди-Хауса на Гросвенор-сквер. Ноги все еще подкашивались, сердце билось так, будто она только что пробежала бегом улицу-другую. Не привыкла она к тому, чтобы ее настолько выводили из себя, тем более мужчина, который не стоил ее внимания.
Пять лет назад граф погубил ее жизнь — или почти погубил. Будет глупо с ее стороны забыть об этом.
Не важно, что сегодня он был смел и обаятелен, что так живо интересовался ею. Не светской мисс, которая бежала брачной ярмарки, но женщиной, ведущей достойную и размеренную жизнь после того, как они повстречались в Дублине.
С тех пор она почти не видела мужчин, кроме членов семьи. Исключение составляли старый лорд Эннис, покойный виконт и попечитель школы Оук-Холл, да несколько молодых людей — увы, их надеждам не суждено было сбыться! — которых мама приглашала летом в Бэллибрук, мечтая, что кто-нибудь сумеет вскружить дочке голову.