По вере его
Шрифт:
— Ты помнишь день, когда сказал, что любишь меня? Именно дату, когда это произошло? — ответом ей было молчание. — Число, когда мы познакомились? Когда была наша первая ночь? Мой день рождения? — и снова тишина. — Вот видишь. И я подумала, что будет лучше, если забить эти даты в твой телефон — так ты их уже не забудешь.
— А о доверии ты подумала, Люси? — Нацу, подойдя ближе, забрал мобильный и с неслышимой ранее горечью в голосе спросил, глядя ей в глаза: — Может, надо было просто попросить?
Хлопнувшая входная дверь по закону жанра должна была заставить оставшуюся в одиночестве девушку вздрогнуть или расплакаться, но Хартфилия лишь поджала губы и нахмурилась — непонятно
Не стоит, наверное, говорить, что раскаяние и чувство вины были её верными спутниками в этот день. Но по странному стечению обстоятельств именно сегодня у неё не было ни минутки свободного времени, чтобы набрать до боли знакомый номер и сказать всего два слова: «Прости меня». Отсылать сообщение Хартфилии не хотелось — есть вещи, которые надо именно говорить. Потом, по закону подлости, на телефоне закончились деньги, да и сам аппарат прожил лишь до обеда, жалобно пиликнув на прощание разряженной батарейкой. Когда же, наконец, девушке выпала возможность позвонить, делать это было уже поздно.
Люси не спала почти всю ночь, то меряя шагами комнату, то ворочаясь в постели. А утром, вместо того, чтобы позвонить, она лишь гипнотизировала уже готовый к работе аппарат. Ей вдруг стало страшно: что, если Нацу не захочет с ней разговаривать, если он до сих пор сердится на неё? Или вообще не захочет с ней больше общаться? И постепенно накрутила себя до такой степени, что вынуждена была принять лекарство от головной боли — виски словно проткнули раскалёнными штырями.
Немного успокоившись, Хартфилия всё же потянулась к телефону: лучше получить отрицательный ответ, чем доводить себя до сумасшествия бредовыми мыслями. Но Драгнил на звонки не отвечал, лишь приятный женский голос в трубке через пропущенные восемь гудков предложил ей оставить на автоответчике сообщение для абонента. Люси сбросила звонок и через полчаса повторила попытку. Результат был тот же. В следующий раз она ждала уже минут двадцать (на большее не хватило сил) и тут, прижимая трубку к уху, обратила внимание на доносившуюся с лестничной клетки мелодию, которую слышала и прошлые два раза. Только тогда Хартфилия решила, что это просто совпадение, теперь же она думала иначе. Нажав на красную кнопочку, Люси прислушалась — тишина, набрала номер — рингтон заиграл снова. Бросив телефон на стоящий в коридоре комод, она, резко распахнув входную дверь, тихо охнула: на плохо освещённой лестничной площадке, прямо на полу около её порога, опираясь спиной на окрашенную в голубой цвет стену, сидел Нацу. Он не вскочил при её появлении, не шевельнулся, даже не повернул головы, лишь сказал сиплым, словно простуженным голосом:
— Я не могу без тебя, Люси…
Ноги подкосились, дышать стало трудно, будто кто-то ударил со всего размаха в грудь, к которой она через мгновение прижала взлохмаченную розововолосую макушку. Потом Люси заставила себя встать, потянула за руку Драгнила, принуждая и его подняться и войти вместе с ней в квартиру. Заперев дверь и включив свет, она, наконец-то, смогла
— Ты голоден? — Нацу равнодушно пожал плечами. — Когда ты ел в последний раз?
— Не помню…
Люси подтолкнула его к ванной комнате, наказав мыть руки, а потом идти на кухню. Драгнил безропотно делал всё, что она говорила, двигаясь, словно робот: съел разогретый ужин (часы показывали уже девять вечера), ушёл в спальню, разделся, лёг в кровать. Люси укрыла его одеялом, подтолкнула по бокам, как маленькому ребёнку, погладила по голове:
— А теперь спи.
Нацу послушно закрыл глаза:
— Не уходи…
— Я только выключу везде свет и вернусь, — пообещала она, надеясь, что любимая «потеряшка» быстро уснёт — Драгнил явно нуждался в отдыхе, разговоры и извинения могли подождать до утра. Но стоило Хартфилии забраться под одеяло, как он крепко обнял её, ткнулся носом в макушку и снова повторил:
— Я не могу без тебя…
Утро выдалось пасмурным, кажется, снова собирался пойти снег. А ещё, кажется, они оба проспали, но это их нисколько не заботило. Они долгое время просто лежали рядом, не говоря ни слова, пока Люси не собралась с духом и не сказала:
— Прости меня… Я не должна была так поступать. Если хочешь, удали все записи.
— Нет, — Нацу коснулся губами слегка ноющего виска. — Пусть будут. И давай добавим ещё, какие считаешь нужными — я хочу, чтобы мне всегда что-то напоминало о тебе.
***
Локи потёр подбородок и оглянулся на девушку — когда она начала рассказ, он снова сел на скамейку, словно предчувствуя, что это займёт довольно много времени. Люси сидела, сгорбившись и обхватив себя руками, как будто ей было холодно и она пыталась таким образом согреться. Ангел перевёл взгляд на нити — всё осталось без изменения. И это ему очень не понравилось. Значит, чувство вины перед женихом ещё терзает её. Обычно воспоминаний и раскаяния вполне хватало, чтобы ненужные связи убирались, здесь же этого явно мало.
— Вы помирились? — уточнить всё же стоило. — Твой молодой человек простил тебя?
— Да, наши отношения наладились.
— Тогда что мучает тебя? Пока ты с этим не разберёшься, мы не сможем двигаться дальше, — предупредил Локи.
— Я едва не погубила всё, — тихо начала пояснять его собеседница. — Мы могли расстаться из-за такой глупости. Если бы я не послушала Леви и Кану, ничего бы этого не было.
— Отнесись к этому, как к небольшому уроку, преподанному тебе жизнью, — философски пожал плечами Ангел. — Вы оба его прошли, раз смогли сохранить свои отношения и не повторяли ничего подобного в будущем. Я прав? — девушка кивнула. — Вот видишь. А теперь настало время отпустить эти чувства: вина, горечь, сожаление… Замени их на признательность к тем, кто позволил тебе узнать нечто новое о себе, и радостью от того, что вы с Нацу преодолели возникшие на вашем пути трудности. Попробуй. Только закрой глаза и расслабься.
Люси постаралась выполнить его рекомендации. Поначалу было трудно, но потом в памяти начали потихоньку сами собой всплывать картинки разных событий после той ссоры: первая годовщина их знакомства, её День рождения… Теперь Нацу при всём желании не мог забыть об этих датах, и его это действительно радовало: «Я хочу, чтобы мне всегда что-то напоминало о тебе…». Сердце наполнилось теплом, в глазах защипало. Она быстро-быстро заморгала, чуть запрокинув голову, чтобы не дать солёной влаге скатиться по щекам, и судорожно, облегчённо вздохнула, услышав спокойный, с нотками удовлетворения голос своего «учителя»: