По волчьим законам 2. Искупление

Клекач Тамара

В конце концов, какая уже была разница? Хоть и говорили, что молния дважды не бьет в одно место, но все же оставаться в коттедже было опасно, так что мне было до трупа, закопанного на его заднем дворе?

"Я даже не взглянула на него", – подумалось мне сквозь сон.

Хотя, думаю, что я и так догадывалась, кто… кем он был: тот волк из супермаркета.

Плохо, что я подумала об этом только сейчас. Жизнь учила, учила меня, а я все равно сглупила.

Интерес мужчин к женским формам был стар, как мир, но при моем прошлом мне следовало

раз сто предположить, что молодого волка интересовали не только мои буфера, ведь он прекрасно видел, что я была одна, нагруженная пакетами, с деньгами, на машине, а мне тогда даже и в голову не пришло, что он мог оказаться вором, присматривающим жертву, или насильником, не говоря уже о том, что его могли прислать за мной.

Нет же! Я была уверена, что все дело в буферах и запахе грудного молока! Молодец, Кира! Так держать! Ведь все твои панические атаки были просто бредом, вызванным гормонами и недосыпом!

Впрочем, раз он или не он все равно уже был мертв, то опять-таки, какая была разница? Факт был в том, что атаки, не атаки, но я расслабилась. Да и Алеша тоже, и тот же Гриша, несмотря на то, что "не терял" меня, пропустил тот момент, когда кто-то тоже решил не терять меня и даже прийти познакомиться. И это еще хорошо, что он был один.

Хотя, может и нет. Гриша был не из тех, кто стал бы распространяться о том, скольких уложил он и его банда. Да и я ведь не спрашивала.

Из приоткрытого окна неприятно повеяло сыростью и дождем, и я поежилась. Меня заботливо укрыли пледом, и сквозь сон я улыбнулась, почувствовав запах сигарет.

Я опять хотела проснуться и отругать волкодава за то, что он прованивал сигаретами все вокруг, но, почувствовав нежное касание шершавой ладони на щеке, передумала и продолжила спать. Успею еще, ведь Никита скоро проснется, а значит, и мне придется вставать, чтобы покормить его.

Как по часам молоко начало приливать около полуночи. Я пошарила рукой по прикроватной тумбочке и, нащупав выключатель ночника, зажгла его.

Ну, да. Была ровно полночь. Что ж мой малыш не звал меня?

Я сбросила с себя плед и пробежала сонными глазами свою спальню. Гриши не было, и я выглянула в окно: его отморозки копошились во дворе вокруг своих мотоциклов, время от времени вращая головами в жутких разрисованных шлемах на все сто восемьдесят градусов.

Интересно, они их когда-нибудь снимали или даже душ в них принимали? А ели, просовывая под шлемы трубочку? Кошмарные создания!

Грудь сдавило сильнее, и я поспешила к Никите.

В коридоре пахло кофе и сигаретным дымом, тянувшим снизу и неприятно защекотавшим нос.

Я непроизвольно закашлялась, поставив себе в уме жирное такое напоминание дать Грише хороший втык. Странно, что Алеша до сих пор не вышел сделать тоже самое. Ну, серьезно! В доме же ребенок!

Откашлявшись, я убрала волосы за уши волосы и настороженно прислушалась, уловив еще один запах, болезненно ассоциировавшийся с пустотой.

Неуловимо он присутствовал везде, пропитывая подозрительную

тишину, источником которой была детская. Ее дверь была приоткрыта, словно приглашая ступить за порог и погрузиться в объятия темноты и тишины, царившей в ней.

Сердце тревожно пропустило удар, и с каждым моим шагом кровь все увереннее застывала в венах, предчувствуя то, что в той темноте и той тишине ждало меня, а точнее то, что не ждало потому… потому, что не было… не было там ничего и никого. Ни Алеши, ни Никиты, ни одной его вещи, только его запах… Запах моей крошки, смешанный с пустотой, и мобильник Алеши, который лежал в кроватке, будто насмехаясь надо мной.

Пульс замедлился до полного ступора, и я на автопилоте вернулась к себе в комнату.

– Где он? – тихо спросила я, вошедшего следом за мной Астахова, запах вины которого еще с лестницы разбавил все остальные запахи.

– Так будет лучше…

– Где он? – перебив его, повторила я, остановившись у атаманки, стоявшей у окна.

– Алеша увез его, как только ты уснула.

– Ты сказал ему так сделать? – спросила я, и так зная, каким будет ответ.

– Я, – последовал ожидаемый ответ, и прогремел он, как выстрел.

Застывшая в венах кровь пришла в кипящее движение, нашептывая убойную фразу: Алеша увез его, как только ты уснула.

Увез. Забрал. У меня. Потому, что так решил Гриша.

Я поймала собственное отражение в окне и когда-то привычным движением пальца сняла флажковый предохранитель, разблокируя ударно-спусковой механизм. Ладонь крепче сжала тяжелую и холодную рукоятку пистолета и, развернувшись к Грише, я спустила курок.

Он отреагировал быстро и опытно, и все серебряные девятимиллиметровые пули достались стене, в которую Гриша направил мою руку с пистолетом.

– Мразь! – закричала я. – Падло вонючее!

Выронив бесполезный пистолет, я била волкодава, что было сил. Снова и снова, и снова, приходя в еще большую ярость от того, что он даже не закрывался, будто позволяя мне себя наказывать.

Я кричала, рычала и выла вне себя от горя и беспомощной ярости, и продолжала наносить удары, пока совсем не выбилась из сил и, заливаясь слезами, не растеклась в руках Гриши, опустившегося вместе со мной на пол.

– Так лучше, Кира, – нашептывал он, успокоительно поглаживая меня по спине. – Ты ведь и сама это знаешь. Сейчас нашему сыну безопаснее быть, как можно дальше от нас.

– Что… – всхлипнула я и подняла на Гришу заплаканные глаза. – Что ты… сказал?

Космос в его глазах, встретивших мой взгляд, закружился.

– Когда ты родила, я брал мазок и делал тест, – ответил он полушепотом. – Я должен был… Хотел убедиться, что… – Гриша сделал неуверенную паузу. – Что Никита от меня, – на выдохе закончил он.

Меня затрясло от нового приступа ярости и отвращения к нему.

Ну, что, Кира? Хотела его любви? Хотела, чтобы твой несостоявшийся убийца нашел тебя? Получай, дура, на полную катушку!